Юрий Нерсесов - Как перевирают историю Великой Отечественной. Нам «промывают мозги»!

Большинству французских соединений ничто не мешало перейти в наступление уже в первую неделю войны. По общей численности немцы здесь уступали примерно вдвое, по боевым самолётам всех типов – почти втрое, против почти 3 тысяч неприятельских танков у Гитлера не имелось ни одного, а тяжёлые французские танки В-1 с 60 миллиметровой бронёй были неуязвимы для немецких противотанковых пушек. На западе союзники имели куда больший перевес над немцами, чем те на востоке над поляками.

Обосновывая своё бездействие, французское командование не раз утверждало, что подавляющее преимущество союзных войск компенсировались мощными немецкими пограничными укреплениями, входящими в знаменитую Линию Зигфрида. Однако на возглавлявшего одну из занимавших эту оборонительную систему дивизий генерала Зигфрида Вестфаля распиаренная Геббельсом «линия» произвела чрезвычайно тяжкое впечатление. По словам Вестфаля, полностью укрепления были достроены лишь в нескольких местах, а укрытий для полевых войск, призванных оборонять подступы к долговременным огневым сооружениям, не имелось почти нигде.

Ещё более категорично охарактеризовал немецкие пограничные укрепления будущий начальник штаба 5– й танковой армии Фридрих Меллентин.

Французские танки B-1bis имели 60-мм броню и были неуязвимы для немецкой противотанковой артиллерии, но на штурм Линии Зигфрида так и не пошли

«Оборонительные сооружения были далеко не такими неприступными укреплениями, какими их изображала наша пропаганда, – вспоминал он после войны. – Бетонное покрытие толщиной более метра было редкостью; в целом позиции, безусловно, не могли выдержать огонь тяжёлой артиллерии. Лишь немногие доты были расположены так, чтобы можно было вести продольный огонь, а большинство из них можно было разбить прямой наводкой без малейшего риска для наступающих. Западный вал строился так поспешно, что многие позиции были расположены на передних скатах. Противотанковых препятствий почти не было, и чем больше я смотрел на эти оборонительные сооружения, тем меньше я мог понять полную пассивность французов».

Не слишком высоко оценивали германские оборонительные сооружения и другие немецкие военные. Так, генерал-полковник Эрих Витцлебен, беседуя с новым командующим войсками на Западе фельдмаршалом Вильгельмом фон Леебом, выразил опасение, что в случае наступления французов германская оборона будет быстро прорвана. В свою очередь Бурхард Мюллер-Гиллебранд указывал, что хотя строительство укреплений шло и успешно, но закончиться должно было лишь к 1949 году. Пока же картина получалась не слишком впечатляющей.

«К началу войны, в основном, имелись только укреплённые точки для пехотного оружия, командные пункты, сеть линий телефонной связи укреплённых районов, противопехотные и противотанковые заграждения, – писал Мюллер-Гиллебранд. – Артиллерийских позиций в виде бронированных сооружений ещё не было, как не было железобетонных или бронированных укрытий для противотанкового оружия».

То есть, даже в тех местах, где хотя бы один из оборонительных рубежей удалось с грехом пополам достроить, его гарнизоны должны были отражать вражеское наступление без артиллерийской поддержки, противостоя огню сильнейшей в мире на тот момент французской артиллерии, располагавшей, помимо прочего, 400 и 20-мм гаубицами на железнодорожных платформах.

Но, может быть, французское наступление сорвал министр пропаганды Рейха Йозеф Геббельс? После войны стало очень модно жаловаться на его агитпроп, так красочно расписавший мощь западного вала, что наивные французы опасались к нему даже приблизиться. Однако замученный впоследствии немцами в Маутхаузене советский военный инженер Дмитрий Михайлович Карбышев в 1939 году опубликовал в журнале «Военная мысль» работу, посвящённую как раз анализу пограничных укреплений Франции и Германии. Основываясь в том числе и на открытых французских публикациях, Карбышев писал, что, за исключением некоторых участков в Сааре, Линия Зигфрида состоит лишь из малых пулемётных дотов, не выдерживающих попадания тяжёлых снарядов и пренебрежительно прозванных французами «фортификационной пылью».

Как видим, даже парижские борзописцы прекрасно знали, как слабо защищена вражеская граница. Однако едва от французской армии потребовалось наступать, как «пыль» тут же превратилась в непроходимые скалы. Так что всё это не более чем дешёвая отговорка. Начальник оперативного штаба вермахта генерал-полковник Альфред Йодль был абсолютно прав, когда признал на Нюрнбергском процессе, что, начни тогда союзники наступление, и Германия потерпела бы поражение уже в 1939 году.