Мы оказались одни в небольшой светлой комнате со столом в простенке между окон, глядевших на широкую пустынную улицу…
Серый рассвет 30 апреля застал полки 150-й дивизии в центре Берлина. Трудным и долгим был боевой путь стрелкового соединения. Сформированное в 1939 году, оно участвовало в боях в Финляндии, в первый день войны солдаты отражали атаки врага на Дунае и Пруте. Отбиваясь от рвущегося к Ростову врага, осенью 41-го года в составе 9-й армии дивизии в донских степях отбросила полки Клейста на запад, к Миусу. И потом были еще бои и бои, прежде чем дивизия ворвалась в логово врага.
3-й батальон 756-го стрелкового полка ночью овладел огромным домом, где находилось министерство внутренних дел зловещего Гиммлера. Бойцы засели в подвале. Сквозь выбитые окна доносился тяжелый гул отдаленного боя. Изредка вблизи громыхало, и сидевшие в темпом углу немцы испуганно косились на охранявшего их автоматчика.
Из окна, перед которым собрались офицеры батальона, виднелась широкая, искореженная воронками от бомб и снарядов площадь. Над ней плыли клочья тумана. А вдали неясно проглядывали контуры темного здания.
— Очередь за этой коробкой, — указал на него полковник Зинченко. Он прибыл в батальон, чтобы поставить боевую задачу.
— Что это за дом? — спросил комбат и обернулся к автоматчику: — Приведи немца, того, который побойчее!
— Что за здание? — спросил он пленного.
— Дас ист рейхстаг, — ответил тот.
— Что-о? — не скрыл удивления комбат. — Рейхстаг? Не ошибся ли?
Услышав ответ немца, все, кто находились в подвале, бросились к окнам.
— Братцы! Рейхстаг! Вот он!
Все разглядывали возвышавшееся за площадью здание с квадратными башнями по углам, высокими колоннами у входа, стеклянным куполом. Не верилось, что перед ними была конечная цель всех жертв и страданий, к которой долгие годы войны упорно шли советские люди.
Перед атакой в подвале появились разведчики дивизии со Знаменем Победы. Среди них Егоров и Кантария. Им поручалось после овладения рейхстагом водрузить на его крыше знамя. Алексей Берест отвечал за выполнение этого задания.
— А каким было это Знамя? — спросил я собеседника.
— Обычным. Полотнище кумачовое. В верхнем углу серп и молот с пятиконечной звездой. Белыми буквами выведено название дивизии: 150-я стрелковая. И еще указан номер корпуса и нашей ударной армии. Древко окрашено красными чернилами. На нем цифра 5. Таких знамен в 3-ю ударную армию дали девять, это знамя было пятым.
— По сигналу атаки мы броском рванулись к площади, — продолжал рассказывать Алексей Прокопьевич. — В цепи солдат бежали и разведчики со свернутым на древке полотнищем. Неожиданно путь преградил заполненный водой ров. Через него перекинута металлическая балка. Кантарии удалось по ней перебежать, за ним со знаменем Егоров. Перебежал и я. Атакующих не смогли сдержать ни ров, ни бешеный огонь засевших в рейхстаге гитлеровцев. Солдаты упорно продвигались к заветной цели.
У здания мы укрылись за каменный парапет, ограждавший широкую лестницу. Ее ступени вели к парадному с колоннами входу. И вот последний бросок. Не помню, как преодолели лестницу, кто-то из солдат метнул противотанковую гранату, и взрывом вышибло нижнюю половину двери. Мы бросились в пролом, и бой перенесся в здание. Сверху через стеклянный купол пробивался тусклый свет. Пол помещения густо усыпан стеклом, кусками штукатурки, какими-то обломками.
— Блокируй входы в подвал! — приказал комбат Неустроев.
Немцы находились и на втором этаже. И третий этаж тоже был в их руках. В одной из комнат мы обнаружили двух женщин. Они сбивчиво объяснили, что работали на кухне. На вопрос, много ли в подвале немцев, женщины ответили, что много, наверное тысячи две. Бой не стихал ни на минуту. В 18.30 мы закрепили знамя на одной из колонн при главном входе в рейхстаг. Но вечером по телефону позвонил командир полка полковник Зинченко: «Где знамя?» — «На колонне у входа», — ответил Неустроев. «Нужно установить его на крыше рейхстага. Сделайте это под ответственность Береста». Теперь нам предстояло пробиться к крыше, но сделать это было не просто. Решили так: сержант Щербина с отделением автоматчиков должен прикрыть огнем наш выход к винтовой лестнице, выводящей на купол. Как только стемнело, знамя сняли с колонны и с ним стали взбираться наверх. На крышу пробились без особых трудностей: то ли гитлеровцы не заметили, то ли отдыхали, не изменив привычке ночью не воевать. И вот мы на крыше. С высоты открылся вид на Берлин. При свете пожарищ город просматривался коробками зданий, то и дело вспыхивали всплески огня разрывов, небо прорезали огненные трассы пуль. Слышались нескончаемый орудийный гул и треск пальбы. Казалось, город в судорогах переживал последние свои часы.
Читать дальше