Константин Богданов - Викинги и Русь. Завоеватели или союзники?

Снорри сообщает о двух посольствах, отправленных Ярицлейвом к Олаву Шетконунгу. Вероятно, первое из них прибыло в Швецию как раз в тот момент, когда король раздумывал над тем, стоит ли ему выполнять обещание, данное норвежскому конунгу. Предложение новгородского князя пришлось как нельзя кстати. У Олава Шетконунга появился вполне уважительный повод, чтобы взять свое слово обратно. Второе посольство было отправлено Ярославом в Швецию после того, как он окончательно утвердился в Киеве и теперь мог через своих послов с гордостью поведать королю о своем возвышении. Олав Шетконунг не стал медлить и дал свое согласие на брак Ярослава и Ингигерд. Видимо, тогда же были улажены некоторые юридические формальности предстоящего брака.

Согласно нормам скандинавского обычного права, о которых можно отчасти судить по дошедшим до нас судебникам, жених в качестве свадебного дара передавал невесте некое имущество, размер которого зависел от социального статуса жениха и его материальных возможностей. Чем выше был его статус, тем «дороже» обходилась ему невеста. Впрочем, такое же обязательство принимали на себя и близкие родственники невесты. Приданое, которое они давали жениху, примерно соответствовало по размерам или стоимости тому, что получала невеста от жениха.

Снорри говорит, что в качестве свадебного дара Ингигерд получила Альдейгьюборг (Ладогу) вместе с прилегающими к ней землями [70] Глазырина Г. В. Свадебный дар Ярослава Мудрого шведской принцессе Ингигерд (к вопросу о достоверности сообщения Снорри Стурлусона о передаче Альдейгьюборга/Старой Ладоги скандинавам)//Древнейшие государства Восточной Европы. 1991. М., 1994. С. 240–244. . Вот уж действительно королевский подарок, учитывая ту роль, которую играла Ладога как важнейший торгово-ремесленный центр на северо-западе Руси. Не слишком ли преувеличивает Снорри размер свадебного дара? Отдавать во владение шведской принцессе и ее приближенным такой город было бы крайне неразумным для Ярослава. Может быть, Снорри, повествуя о свадьбе Ярослава и Ингигерд, воспользовался хорошо знакомым ему образом? Что еще такого, что было бы хорошо узнаваемо для многих шведов, мог дать конунг Ярицлейв своей супруге? Ведь географические представления Снорри и его земляков о Киевской Руси более чем схематичны.

Если мы все же примем на веру сообщаемые им сведения, то нам придется признать, что размер приданого, внесенного Олавом Шетконунгом за свою дочь, также был впечатляющим. Он должен был равняться примерной стоимости княжеских доходов с Альдейгьюборга и прилегающих к нему земель. И действительно, в другом скандинавском источнике, в «Легендарной саге», говорится о том, что Ингигерд была отдана в жены Ярицлейву «с большим богатством». Но что конкретно подразумевается под этим понятием, автор саги не уточняет. Неужели то же самое, что и в «Круге земном» Снорри Стурлусона?

Итак, Ингигерд подчинилась воле своего отца, став женой Ярослава Мудрого. Вероятно, в 1020 году она отправилась в Хольмгард, чтобы оттуда совершить путешествие по русским рекам и попасть в Киев, незадолго до этого отвоеванный ее мужем у своего брата.

Вскоре Олаву пришлось окончательно смириться с утратой своей возлюбленной. В конце концов, что значили его личные чувства по сравнению с государственными интересами? А эти интересы настойчиво заставляли Олава Харальдссона искать компромисс с Олавом Шетконунгом, невзирая на личную неприязнь между ними. У Олава шведского была еще одна дочь, Астрид, которую он и дал в жены норвежскому конунгу. После того как к власти в Швеции пришел Анунд-Якоб, сын Олава Шетконунга, между обоими государствами установился прочный и длительный мир.

Как уже было сказано, Олав Харальдссон добился заметных успехов в деле утверждения своей власти в Норвегии. И все же ему не удалось поставить под свой контроль все без исключения норвежские земли. В областях, расположенных далеко на севере или во Внутреннем Трендалеге, царили свои порядки. Люди здесь предпочитали жить по старинке и отказывались платить дань Олаву. Почти то же самое происходило и в Киевской Руси на протяжении X–XI веков, когда русским князьям приходилось силой подчинять окрестные племена, не желавшие признавать их власть. Возможно, Олаву все-таки удалось бы сломить сопротивление упрямых херсиров и бондов, утвердив свою власть даже там, где его присутствием тяготились больше всего, но у него было слишком мало времени для того, чтобы осуществить задуманное. Поэтому он, как и Олав сын Трюггви, вряд ли может считаться подлинным объединителем Норвегии. Однако это обстоятельство нисколько не умаляет значения того, что сделал Олав Харальдссон для своей страны. Увы, не все из сделанного им современники оценили по достоинству.