Томас Рид - На море (Первая часть дилогии)

Как ни кажется это невероятным, но зрелище это очень забавляло матросов, однако повторяясь слишком часто, оно мало-помалу потеряло всякий интерес и перестало занимать их. Да и сам я привыкал постепенно к страданиям и не так уж чувствительно относился к ним, как вначале.

Между акулами, следовавшими за "Пандорой", было несколько, которые плыли за нами от самих берегов Африки. Я узнавал их по некоторым признакам. Так, некоторые из них были покрыты шрамами от прежних ран, полученных во время драки с другими акулами. Число этих морских чудовищ увеличивалось с каждым днем, и теперь их было значительно больше, чем в первые дни нашего отъезда из Гвинеи. Они плавали целыми десятками вокруг "Пандоры", то мелькая мимо кормы, то следуя за нами. Иногда они плыли рядом и смотрели на нас жадными глазами, как голодные собаки, ожидающие, что им бросят кость.

Не забывайте, что мы находились в открытом море, в нескольких сотнях миль от ближайшего берега. В одно прекрасное утро я вышел на палубу позже обычного. Меня всегда будил очень рано сам боцман, угостив каким-нибудь ругательством, а то и пинком. Но в это утро меня почему-то никто не разбудил, и я, воспользовавшись этим случаем, проспал дольше обычного.

Солнце светило вовсю; когда я проснулся, оно заливало своими лучами всю переднюю часть палубы, темную обычно при моем пробуждении. Свет, поразивший мои глаза, припухшие от сна, напомнил, что мне давно уже пора приниматься за работу. Моей первой мыслью было, что меня ждет изрядное количество ударов, как только боцман покажется на палубе. Скрываться от него в таких случаях было бесполезно, рано или поздно я получил бы ту же порцию, а потому лучше было не откладывать и отделаться поскорее. Порешив на этом, я отправился вниз, надел башмаки и куртку, единственное из одежды, что я снимал, когда ложился спать, и, призвав на помощь всю свою энергию, необходимую мне, чтобы перенести ожидающее меня наказание, я полез по лестнице и вышел на палубу.

Мне показалось, что у нас не все в порядке и что на судне присутствует какая-то тревога. Еще когда я только проснулся, я был удивлен следующим обстоятельством. Недалеко от моего гамака стояли два матроса, которые говорили друг с другом на непонятном мне языке. Я был поражен мрачным выражением их лиц, сверкающими глазами, выразительными жестами, которые заставили меня предположить, что они говорят о чем-то серьезном, о каком-нибудь несчастье, угрожающем "Пандоре".

"Может быть, - подумал я с радостью, - они увидели парус, крейсер с английским флагом? Может быть, он еще преследует наше судно?"

Я подошел к матросам и собрался расспросить их, в чем дело, но это были люди угрюмые, ни разу не сказавшие мне ласкового слова, и я ничего не осмелился спросить у них. Придя на палубу, я прежде всего взглянул на море, а затем на небо. На горизонте не было ни единого паруса, на небе - ни единого облачка. Следовательно, тревога, поразившая меня, вызвана была не появлением судна и не приближением бури. Шкипер и боцман стояли на палубе и ругались друг с другом, а матросы тем временем ходили взад и вперед по палубе, спускались в люки и тотчас же появлялись назад бледные, как привидения, и со всеми признаками самого ужасного отчаяния.

Я заметил на палубе несколько бочек, поднятых из трюма. Люди, собравшиеся вокруг них, раскупоривали их, с серьезным видом рассматривали содержимое и пробовали его. Каждый из них был, по-видимому, глубоко этим заинтересован. Очевидно, произошло что-то очень серьезное, но я все еще не догадывался, что именно. Желая узнать причину волнения, охватившего экипаж "Пандоры", я отправился на поиски Бена, но никак не мог его найти. Он был, вероятно, в трюме, где стояли бочки. Тогда я направился к большому люку, чтобы спуститься к Бену. Для этого мне пришлось пройти мимо боцмана, который видел меня прекрасно, но не обратил на меня ни малейшего внимания. Что же случилось, что он забыл даже о наказании, ожидавшем меня? Надо полагать, что-нибудь очень важное, какая-нибудь страшная опасность.

Я заглянул через большой люк и увидел Бена в глубине трюма, посреди больших бочек, которые он переставлял с места на место, внимательно осматривая каждую из них. С ним было несколько матросов. Одни стояли и смотрели, что он делает, другие помогали ему, но все были явно удручены, и страшная тревога читалась в их глазах. Я не в силах был дольше выдержать эту неизвестность. Выждав мгновение, когда боцман отвернулся в другую сторону, я скользнул в люк и спустился вниз. Добравшись до Бена, я схватил его за рукав, чтобы привлечь к себе его внимание.