Томас Рид - На море (Первая часть дилогии)

Бен зарядил ружье. Железный шомпол согнулся, когда ударил льва, но охотник кое-как выправил его и воспользовался им, чтобы ввести новый заряд в дуло мушкета. Увидя большую птицу, спокойно приближавшуюся к нам, мы тихонько притаились в траве, и Бен, лежа позади кустарника, осторожно просунул сквозь ветви дуло мушкета.

Можно было подумать, что Провидение нарочно послало нам такую большую птицу на ужин; глупое создание шло прямо на охотника. Когда птица была в десяти шагах от нас, Бен спустил курок, раздался выстрел - и птица, не взмахнув даже крылом, упала замертво. Это была большая дрофа. Бен поднял ее и принес к источнику. Мы быстро ощипали перья дичи, зажгли костер, выпотрошили дрофу и положили ее печься на огонь. Весьма возможно, я даже убежден в этом, что она пахла дымом, но я не замечал этого, а Бен и того меньше, и мне казалось, что вкуснее этого я никогда и ничего не ел. К тому же, мы питались два месяца солониной и соленой рыбой "Пандоры", и прекрасная жирная дрофа, принадлежавшая к числу самой хорошей дичи, была для нас настоящим лакомством. Это было такое пиршество, что мы, принявшись за жаркое, почти все его съели, несмотря на значительную величину птицы.

Ужин наш мы закончили большим глотком свежей воды, почерпнутой из прозрачного источника, находившегося у наших ног. Затем мы занялись поисками места, где было бы удобнее провести ночь.

XVII

Спать мы предполагали лечь на том месте, где испекли дрофу. Густая трава могла служить прекрасным и удобным матрацем для нас.

Жар был еще таким сильным, что заснуть было тяжело. Но мы уже знали по опыту, что спустя какое-то время тепло уйдет. В этой части Африки, как бы ни было жарко днем, ночи бывают очень свежие. Когда на борту судна мы спали на палубе, часто случалось посреди ночи искать одеяла, чтобы укрыться от густого тумана, леденившего нас. Происходило это не оттого, что температура резко опускалась, просто разница с дневным жаром была так велика, что понижение температуры производило на нас впечатление очень резкого и чувствительного холода.

В этот день было жарче обычного, а у нас за плечами было утомительное путешествие - лес элаисов, пребывание на верхушке драконового дерева на солнцепеке, чаща колючих кустарников - и мы были совсем мокрые от испарины. А так как с нами не было одеял, и одежда на нас была очень легкая, то благоразумие советовало нам найти убежище получше: хотя бы среди густой листвы какого-нибудь дерева, которое защитило бы нас от росы.

На склоне горы, недалеко от самой ее верхушки, мы заметили небольшой лесок, который, по-видимому, устроил бы нас. Забрав с собой мушкет, львиную шкуру, несколько горящих веток, чтобы скорее можно было развести новый огонь, и остатки дрофы, мы направились туда. Это было нечто вроде рощицы, состоящей из деревьев, которые, по-видимому, принадлежали к одному и тому же семейству. Листья у них были блестящие, большие, продолговатые, лапчатые; каждый состоял из пяти отдельных листочков, расположенных, как пять пальцев на руке. Из каждого букета таких листьев на очень длинной ножке свешивался широкий белый цветок. Ничего не могло быть прелестнее этих изящных цветов, которые представляли красивый контраст с зеленым цветом листьев, окружавших нас.

В первую минуту мы не заметили ничего странного. Рощица была расположена правильным кругом, можно было подумать, что во время роста ее тщательно подстригали по плану, намеченному садовником-пейзажистом. Это было удивительно, потому что человеческое искусство никоим образом не могло принимать здесь участия. Но я слышал раньше, что и в южной части Африки, и в американских прериях часто встречаются правильно растущие рощицы, а потому ничуть не удивился, встретив то же самое на берегу Гвинеи.

Эта странная роща не особенно обратила на себя наше внимание, мы шли к ней, чтобы найти там убежище на ночь. Густая листва обещала нам прекрасную защиту от росы и даже от дождя, если бы он вдруг пошел, и мы с радостью принимали гостеприимство, которое она предлагала нам. Только дойдя до ее опушки, мы заметили, в чем дело - вместо предполагаемой рощицы мы, к великому своему удивлению, увидели одно-единственное дерево. Ошибиться здесь было невозможно: всю эту густую массу ветвей, покрытых листьями и цветами, поддерживал один ствол.

Что же это было за дерево? Если драконовое дерево так поразило нас, то как же поражены были мы при виде этого гиганта, перед которым драконовое дерево казалось кустарником! Вы, пожалуй, не поверите мне, если я сообщу вам размеры этого колосса растительного царства, а между тем сообщение это будет опираться на цифры, данные знаменитыми путешественниками. Деревья, подобные тому, которое мы видели, были уже описаны ботаниками, и колоссальная величина их хорошо известна ученому миру.