Томас Рид - Смертельный выстрел

Такие вопросы задавал себе охотник, прислушиваясь, не раздастся ли чей-нибудь голос... И вот, действительно, откуда-то донесся голос... как будто бы с тыльной стороны дома, и как будто бы голос Гоукинса... Прислушавшись еще несколько минут и уверившись, что не ошибся, Текер вышел через открытую калитку и остановился. Да, кричал Гоукинс, и крики его доносились из-за восточной стороны здания. Текер бросился в ту сторону, обогнул угол и остановился под окном, из которого раздавались крики. Подняв глаза, он увидел лицо, прислонившееся к решетке окна, и услышал знакомый голос:

- Это ты, Крис Текер? Слава Всемогущему, ты!

- Разумеется, я, Гоукинс! Что все это значит?

- Что значит? Я не могу сказать, да и никто из нас не может, хоть нас тут и целая дюжина. Нас заперли на замок, как видишь. А кто это сделал... Видел ты индейцев?

- Я не видел индейцев, но дело их рук видел. С той стороны такие ужасы!..

- Какие ужасы, Крис? Впрочем, не стоит рассказывать. Иди назад и открой нам дверь этой комнаты. Скорей, товарищ, скорей!

Молодой охотник бросился обратно к "patio"; там он схватил лежащее на земле тяжелое бревно и, действуя им как тараном, налег на дверь столовой, которая скоро поддалась его усилиям и распахнулась настежь. Все выскочили из комнаты и увидели перед собой зрелище, от которого содрогнулись их сердца. Как безумные принялись они бегать взад и вперед по двору. Слуги, успевшие скрыться от избиения, с ужасом искали между трупами своих жен, сестер или других близких им людей. И среди этих голосов громче всех и отчаяннее раздавались голоса полковника Армстронга и Дюпре:

- Елена! Джесси!

Ответа не было. Те, кого они звали, не могли их слышать, они были далеко. Даже если бы девушки были близко, то и тогда не могли они слышать, потому что головы их были так плотно обмотаны одеялами, что они едва дышали. Прошел час с тех пор, как их схватили, и они теперь начинали понемногу приходить в себя. Но, увы, лишь для того, чтобы ждать новых ужасов и еще более мрачного будущего в плену у краснокожих, которые, крепко обхватив их обнаженными руками, увозили их далеко от дома, от всего, что было дорого их сердцу. При воспоминании о жестокости индейцев, рассказы о которых они слышали еще в детстве, все их чувства и мысли на некоторое время были парализованы. Мало-помалу они пришли в себя и стали припоминать все, что произошло с ними: как к ним подошел Фернанд, какие дерзкие, наглые речи он говорил им, как их окружили индейцы, которые накинули на них одеяла, схватили и понесли, затем подняли и положили на спины лошадей, привязав их к сидевшим уже в седле людям. Все это они припомнили, и все случившееся с ними казалось им какой-то фантасмагорией. Увы, это не был сон! Они чувствовали одеяла на голове, лошадей под собой и тело дикарей, к которым они были привязаны. Всадников было много, судя по топоту копыт. Прошел целый час, в течение которого всадники, везшие девушек, не перемолвились ни единым словом; весьма возможно, что они говорили друг с другом знаками или шепотом, так как лошади почти все время шли рядом. Но вот всадники остановились, вероятно, для того, чтобы заставить своих пленниц думать, что они прибыли к месту, где предполагалось остановиться на ночь. Ясно слышался плеск воды... "Сан-Саба", - подумали сестры. Впрочем не все ли равно, какая река. На берегах Сан-Саба они подвергались такой же опасности, как и на любом другом берегу рек Техаса. Несмотря на шум воды, они услышали, что всадники о чем-то тихо шепчутся, но на каком языке, они не могли понять: индейцы говорили на родном языке. Бояться их нечего, потому что они в свою очередь также не поймут того, о чем будут говорить между собой сестры. Эта мысль осенила Елену, и она тихо позвала:

- Джесси!

- Я слышу тебя, Елена! - ответила Джесси тем же тоном.

- Я хочу сказать тебе всего несколько слов. Будь мужественна, успокойся. Все кажется так мрачно... Но какая-нибудь неожиданность должна спасти нас.

- Почему ты так думаешь?

- У меня есть предчувствие, что нас спасут из рук этих ужасных чудовищ. Может быть, я ошибаюсь, но кто-то шепчет мне это... верно, сам Бог. Молись Ему, Джесси, как и я молюсь.

- Я тоже молюсь, сестра! О, что теперь с папой? Что с моим дорогим Луи? Я боюсь...

- Не бойся! Я не думаю, чтобы дикари могли убить всех. Кто-нибудь да остался в живых... Будем надеяться, что среди них отец наш и Луи. Они пойдут искать нас... и спасут. Ты знаешь ведь, что у нас в колонии есть охотники, которые считаются прекрасными следопытами. Можешь быть уверена, что они найдут наши следы.