Вальтер Хаген - Фальшивомонетчики Третьего рейха. Операция «Бернхард»

Они были настолько уверены именно в такой реакции Гитлера, что был заключен самый настоящий договор, подписанный Чиано в его тюремной камере и Кальтенбруннером — в здании главного управления имперской безопасности в Берлине. По этому договору бывший министр иностранных дел Италии был обязан передать полный комплект своих дневников Кальтенбруннеру, как только тот отдаст распоряжение о его освобождении. Выезд в Испанию уже не предусматривался: Чиано должен был отправиться в Венгрию и оставаться там в поместье одного из венгерских аристократов, согласием которого я уже заручился. Втайне я дал Чиано понять, что оттуда он сможет затем исчезнуть через Румынию, Болгарию и Турцию, в чем я ему препятствовать не буду. Я не сомневался, что в этом случае его использование в качестве шеф-продавца валюты по линии «операции Бернхард» вполне осуществимо.

Таким образом, казалось, что все в порядке и ничто уже не помешает осуществлению освободительной акции. Сопротивления тюремной охраны, как показал опыт освобождения Муссолини в Гран Сассо, ожидать не приходилось. К тому же к делу будет подключена немецкая полиция. Начальник немецкой полиции безопасности в Италии Харстер должен был молниеносно занять своими подразделениями тюрьму, и, пользуясь суматохой, два агента в немецкой полицейской форме беспрепятственно выведут Чиано на свободу. В качестве предлога для таких действий послужит версия, будто бы раскрыт заговор по освобождению Чиано, чему надо было срочно воспрепятствовать. Впоследствии общественности будет сообщено, что немецкое вмешательство было осуществлено уже поздно и Чиано бежал.

Чиано проявил свое великодушие, передав мне в качестве задатка некоторые дневниковые материалы. Это были записи за 1937 и 1938 годы, которые хранились в экстерриториальном укрытом месте в Риме. Фрау Беец забрала их в рожденственские дни и передала мне. Тем самым у нас было подтверждение того, что дневники, о которых было так много разговоров, в действительности существуют.

Совершенно неожиданно у Гиммлера появились опасения за свой смелый поступок. Хотя он и обещал взять на себя инсценировку «бегства» Чиано, о чем позже доложить Гитлеру (в качестве оправдательного материала должны были послужить переданные нам Чиано отрывки его дневниковых записей), он изменил свое решение и испросил разрешения Гитлера на проведение акции. Гитлер вначале никак не отреагировал на предложение, оставив, однако, принятие окончательного решения за собой. Кальтенбруннер был убежден, что фюрер даст все же свое согласие, позвонив мне из ставки фюрера. К несчастью, Гитлер переговорил об этом с Геббельсом, а тот использовал все свое влияние на то, чтобы Гитлер запретил намечавшуюся акцию. У Риббентропа, который был также проинформирован о затее, появились «серьезные сомнения», что было вполне понятно, так как он опасался, что в дневниках Чиано изображен не с лучшей стороны.

В результате Гитлер принял 6 января 1944 года решение, но оно было негативным. Любая акция по освобождению Чиано строго запрещалась. Ответственными за неуклонное исполнение этого распоряжения он назначил лично Кальтенбруннера и Гиммлера. Руки мои тем самым были связаны. Совершенно безучастно мне пришлось наблюдать за трагическим концом судьбы Чиано. 10 января 1944 года он был приговорен к смерти, а на утро следующего дня расстрелян. Через фрау Беец мне удалось только разъяснить ему свою позицию и рассказать о том, что мною предпринималось для его освобождения: мне не хотелось, чтобы Чиано умер, полагая, что и я вел с ним нечестную игру, полностью во всем разочаровавшись. Фрау Беец сообщила мне, что Чиано поверил ее заверениям и просил передать мне, что понимает ситуацию, в которой я нахожусь, и осознает, что я уже ничем помочь ему не могу.

Эдда Чиано проявила себя в эти ужасные для нее дни как человек с сильной душой и изумительная женщина. Конечно, она старалась, чтобы ее отец помиловал мужа. Муссолини проявил нерешительность, находясь под давлением своего нового окружения, которое в конце концов убедило его, что возврата назад нет. 18 декабря Эдда имела последнюю беседу с дуче в Гаргнано, которая окончилась горькими и ужасными словами, сказанными ею:

— Между нами навсегда все кончено, и если ты, умирая от жажды, будешь стоять передо мною на коленях, я на твоих глазах выплесну воду из стакана.

Когда же Эдда потеряла последнюю надежду на помощь со стороны отца, она не теряла надежду на возможность моей помощи в освобождении Чиано. В то время она находилась в клинике в Памиоле под Пармой, откуда поддерживала связь с фрау Беец, которая передавала ей письма и сообщения от супруга. В качестве связного при этом служил Марчезе Эмилио Пуччи, старый и проверенный друг графини. Вместе с фрау Беец они достали и передали мне упоминавшиеся отрывки из дневников Чиано за 1937 и 1938 года. Более того, он стал нашим основным посредником из числа итальянцев в вопросах подготовки освобождения Чиано. Мне не удалось своевременно сообщить графине и Марчезе Пуччи о запрете акции Гитлером. 7 января они ожидали в обусловленном месте кого-то из нас с освобожденным графом. Ждать им пришлось несколько часов, но, к сожалению, напрасно. Их разочарование было просто ужасным. Но Эдда не сдавалась до конца. Она поехала к начальнику немецкой полиции безопасности Харстеру в Верону. Тот принял ее, но сообщил, что получил строгий приказ Гиммлера не только не проводить акцию самим, а и не допустить ее осуществления кем-либо другим.