Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)

Этим постаревший в многолетних сварах изгой и удовлетворился.

Но больше всего бед Руси принес не злокозненный Давыд Игоревич, а его двоюродный брат Олег Святославич, действия которого чуть было вовсе не погубили государство.

Он был сыном великого князя Святослава Ярославича (1073–1076) и после смерти отца остался ни с чем. Новый великий князь отобрал у юного Олега его Владимир-Волынское княжество.

Поначалу Олег по стопам других изгоев отправился в неспокойный город Тьмутаракань, набрал там воинов, по дороге через Степь прихватил с собой половцев и забрал себе Чернигов — удел богаче прежнего.

Осенью того же года он потерпел поражение в битве с киевским войском и бежал обратно на Таманский полуостров. Вскоре при не вполне ясных обстоятельствах Олега взяли в плен какие-то местные хазары, вероятно, не желавшие его княжения в Тьмутаракани, и отослали возмутителя спокойствия за море, к грекам. Византия охотно принимала политических ссыльных из числа чужеземных «архонтов», которых можно было приручить и при случае использовать в своих интересах. Известно, что содержали русского изгнанника на острове Родос.

Олег Святославич осаждает Чернигов

Радзивилловская летопись

Однако в 1083 году Олег то ли убежал, то ли был намеренно выпущен византийцами и вернулся в Тьмутаракань, прогнал оттуда изгоев помельче — героя предыдущей главы Давыда Игоревича с Володарем Ростиславичем — и отомстил хазарам, которые отправили его в ссылку.

На этот раз Олег остался в Тьмутаракани надолго, дожидаясь своего часа. Возможность реванша предоставилась после смерти великого князя Всеволода, последнего из Ярославичей. В 1094 году Олег привел на Русь половцев. Он получил то, чего добивался — Черниговское княжество, но за это вся русская земля подверглась разорению. Виновника несчастья после этого прозвали «Гориславичем». Летописец корит князя: «Его же грех да простит ему Бог, ибо много христиан загублено было, а другие в плен взяты и рассеяны по разным землям».

Два года спустя, когда половцы ушли, пришлось оставить Чернигов и Олегу. Он перебрался на запад, в город Стародуб, чтобы быть ближе к владениям родного брата Давыда Святославича, в то время владевшего Смоленском. Но киевское войско осадило Стародуб, и Олег после долгой осады сдал город. Побежал было в Смоленск к брату, но тот, зная характер «Гориславича», не открыл ему ворот.

Тогда Олег бросился на восток и напал на муромского князя Изяслава, Мономахова сына. В сражении Изяслав был убит, и захватчик на время обосновался в новых владениях, подчинив себе еще и Ростов. Но пришел другой сын Мономаха, Мстислав, и сызнова одолел этого упорного, но незадачливого авантюриста.

Здесь произошло событие, выделяющееся из череды всех этих кровавых, но однообразных пертурбаций. Победитель Мономах, к тому времени уже обладавший и могуществом, и авторитетом, предложил князю-изгою мир. Текст письма, которое Мономах отправил Олегу, сохранился полностью. Этот редкий по величию и художественной силе документ свидетельствует о незаурядном масштабе личности автора (особенно, если учесть, что пишет отец, чей сын совсем недавно пал от руки Олеговых воинов):

«И если начнешь каяться Богу и ко мне будешь добр сердцем, послав посла своего или епископа, то напиши грамоту с правдою, тогда и волость получишь добром, и наше сердце обратишь к себе, и лучше будем, чем прежде: ни враг я тебе, ни мститель. Не хотел ведь я видеть крови твоей у Стародуба; но не дай мне Бог видеть кровь ни от руки твоей, ни от повеления твоего, ни от кого-либо из братьев. Если же я лгу, то Бог мне судья и крест честной! Если же в том состоит грех мой, что на тебя пошел к Чернигову из-за язычников, я в том каюсь, о том я не раз братии своей говорил и еще им поведал, потому что я человек».

Своим письмом Мономах положил конец затяжной распре, которая принесла стране неисчислимые горести. На Любечском съезде 1097 года Олег Святославич получил всё, чего хотел — и Чернигов, и Тьмутаракань. Для Мономаха — в том-то и состояла мудрость этого исторического деятеля — политическая целесообразность и мир в стране значили больше, чем воздаяние за зло и личная месть.

В дальнейшем Олег Святославич смут не устраивал и дальновидный Мономах обрел в его лице надежного союзника, однако летопись и народная память не простили «Гориславичу» участия в половецком нашествии.