Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)

После битвы осажденные на глазах у врага устроили тризну с человеческими жертвоприношениями. «И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили несколько грудных младенцев, а также петухов, топя их в водах Дуная».

Тризна после битвы у Доростола

Г. Семирадский

После такого кровопролития обе стороны были рады заключить мир. Император уже не надеялся уничтожить русских без остатка; Святослав понял, что Болгарии он не удержит.

Условия мира были почетными: уцелевшие воины брали с собой захваченную добычу и даже получили от греков в дорогу продовольствие; торговля между Киевом и Константинополем восстанавливалась.

И всё же победу в этой войне несомненно одержала Византия.

Империя не только отразила нападение с Севера, но и расширила свои владения, покорив прежде враждебную Болгарию. Святославу же пришлось отказаться от планов основать державу с центром на Дунае.

Возможно, через некоторое время воинственный князь собрал бы новую силу и опять попытался осуществить свое намерение, однако его дни были сочтены.

Летопись повествует, что Святослав не смог добраться до Киева, ибо у днепровских порогов его поджидали печенеги. Князь был вынужден зимовать в степи, и в стане русских «бысть глад велик», так что за конскую голову давали по полгривне серебра. Весною Святослав все-таки тронулся в путь, решив прорваться, но пал в неравном бою. Печенежский вождь Куря сделал из черепа убитого князя чашу для вина. (Этот зловещий ритуал существовал у степных народов с незапамятных времен — его придерживались еще Геродотовы скифы).

Чаша из черепа

Тибет

В том, что печенеги устроили русским засаду, летопись обвиняет переяславцев, которые якобы предупредили кочевников, что добычи у Святослава много, а людей мало. Если так, вряд ли болгар можно осуждать — князь приходил к ним с войной дважды и, вполне вероятно, явился бы снова. Некоторые историки подозревают в коварстве Цимисхия — это тоже вполне возможно и было бы в привычках византийской дипломатии. Но, думается, печенеги и без подсказки сообразили бы, что им выпадает отличный способ поживиться. Не исключено также, что степняки жаждали мести, — ведь их сородичи, поверившие Святославу и пошедшие с ним на Константинополь, все полегли в сражении под Аркадиополем.

Почему князь не обошел пороги на конях, как советовал ему старый Свенельд, понятно — все лошади были съедены в голодную зиму. Неясно вот что: как вышло, что Ярополк за всю зиму не нашел возможности прислать из Киева подмогу отцу? Можно предположить, что сын не очень-то желал, чтобы великий князь вернулся — тогда пришлось бы уступить ему престол. К тому же в летописи нет сведений о каких-либо попытках отомстить Куре за убийство отца и глумление над его останками. Там просто сказано: «Нача княжити Ярополк» — и всё, как будто ничего особенного не произошло. Более того — несколько лет спустя, во время междоусобной войны, Ярополк раздумывает, не отправиться ли ему за помощью к печенегам, то есть явно не держит на них зла.

Финал Святослава, в общем, логичен. Именно так и должен был окончить свои дни этот неукротимый и неугомонный воин.

Это первый из русских князей, который сквозь строки летописи и византийских хроник предстает перед нами не персонажем легенды, а реальной личностью с определенными чертами характера.

Он был архетипическим «человеком войны». Из точно такого же теста были слеплены многие завоеватели разных эпох и стран — от Александра Македонского до Карла XII Шведского.

Святослав был мрачен, аскетичен, безжалостен к себе, умел воспламенять сердца воинов правильно подобранными словами, но при этом не признавал никакой рисовки. У греческого историка Иоанна Скилицы описан эпизод, красноречиво демонстрирующий разницу между двумя видами храбрости — театральной греческой и суровой варяжско-русской. «Видя, что скифы сражаются с большим жаром, нежели ранее, император был удручен потерей времени и сожалел о ромеях, переносящих страдания мучительной войны; поэтому он задумал решить дело поединком. И вот он отправил к Сфендославу посольство, предлагая ему единоборство и говоря, что надлежит решить дело смертью одного мужа, не убивая и не истощая силы народов; кто из них победит, тот и будет властителем всего. Но тот не принял вызова и добавил издевательские слова, что он, мол, лучше врага понимает свою пользу, а если император не желает больше жить, то есть десятки тысяч других путей к смерти; пусть он и изберет, какой захочет. Ответив столь надменно, он с усиленным рвением готовился к бою…».