Прочие убийцы Павла были также большей частью разосланы по деревням. Талызин умер через два месяца, Николай Зубов через 7 месяцев, Валерьян Зубов через два года и 4 месяца — как подозревают, все не без отравы.
Фон дер Пален также был удален. Все уверены в том, что он действовал надвое и, выигрывая время то перед спальней императрицы, то у дверей потаенной лестницы, он прислушивался, как идет дело, и если б оно не удалось, он был готов явиться на помощь Павлу и перевязать всех заговорщиков. Замечательно, что из всех заговорщиков один только Уваров, человек самый ограниченный и необразованный, сохранил до самой своей смерти, в продолжение более 20 лет, милость и расположение императора Александра. Бенигсен, первый нанесший удар Павлу, был употребляем в службе во все царствование Александра. Волконский и Марин также не потеряли своей карьеры.
Кстати рассказать анекдот, доказывающий, как многим известен был заговор.
Какой-то екатерининский вельможа — полагаю, что граф Апраксин, ибо я слышал это от престарелой девицы, графини Прасковьи Алексеевны Апраксиной, которая называла его дедом, — смиренно жил в доме своем на Царицыном лугу. У него ежедневно был съезд родных, так что всегда человек до 20 садилось за стол. 11 марта один из его внуков, камер-юнкер тогдашнего двора, молодой взбалмошный повеса, сидя за ужином, около полуночи, безотвязно просил у своего дедушки шампанского; тот долго не хотел исполнить его просьбы, но наконец согласился. Когда налито было шампанское, молодой человек, часто поглядывая на часы, наконец схватил бокал и громко возгласил: «Поздравляю вас с новым государем!» Все вскрикнули в один голос и разбежались по внутренним комнатам. Повеса остался один и, не дождавшись ничьего возвращения, уехал. Через несколько часов предсказание его оправдалось. Графиня, бывшая свидетельницей, прибавляла, что этот молодой камер-юнкер, по ветреному своему характеру и болтливому языку, никак не мог быть в числе заговорщиков, а, вероятно, знал это только по слуху.
Из записок
Графа Бенигсена
В Новейшее время вопрос о том, как в действительности происходили события, повлекшие за собой трагическую кончину императора Павла, послужил темой для двух выдающихся сочинений: в 1866 году была издана Дункером и Гумблотом часть мемуаров барона Гейкинга под заглавием «Из жизни императора Павла», а в 1897 году появилось у Котты, по-видимому, при участии известного дерптского историка Брикнера, обширное критическое исследование этих событий: «Император Павел I, конец 1801 г. Р. Р».
Оба этих труда значительно дополнили наши сведения по данному предмету; однако и они, как и предыдущие сочинения, не привели ни к каким заключительным выводам, потому что им недоставало одного из важнейших источников, свидетельства генерала Бенигсена, которое было недоступно. Правда, известное сочинение Теодора Бернгарди в историческом повременном издании Зибеля точно так же, как и его изложение этих событий во втором томе «Истории России», пользуется так называемыми бенигсеновскими мемуарами, но при участии других материалов, причем трудно разобрать, где говорит Бенигсен и где комбинирует сам Бернгарди. К верному же историческому суждению мы можем прийти лишь тогда, когда перед нами будет оригинальный текст рассказа, оставленного свидетелями умерщвления царя.
Вот та точка зрения, которая побуждает меня обнародовать текст письма, в котором Бенигсен излагает одному другу весь ход событий. Копия с этого письма сохранилась в ганноверской ветви семьи генерала, и ее сообщил мне Рудольф Бенигсен. Под текстом копии находится пометка:
Fūr die Abschrift
Th. Barkhausen
geb. von Mūller v. g. von Reden.
Сюда же приложено объяснение, что бенигсеновские мемуары тотчас же после смерти генерала, 1 октября 1826 года, были взяты г. Струве у вдовы Бенигсена, урожденной Андржейковской. Она выдала рукопись потому, что император Николай I обещал ей за это пенсию в 1000 тал. Но вдова получила всего-навсего 4000 руб. и к тому же должна была дать обещание не оставлять у себя копии. Обещание это было дано, но одна из дочерей Бенигсена, София фон Ленте, поручила дочери своей Мете снять копию с интереснейшей части мемуаров. Документ долго сохранялся в тайне, до тех пор, пока другая внучка Бенигсена, Теодора фон Баркгаузен, не сняла копии с текста, который мы и приводим здесь.
Документ носит заглавие «La mort de lempereur Paul I. Extrait des m6moires du g6n6ral comte de Bennigsen» и до сих пор нигде не был обнародован. Уже этих кратких данных достаточно, чтобы опровергнуть неправдоподобный рассказ, напечатанный в 1876 году Идой Штетембург-Барфельде, под заглавием «Кто был вор», в журнале «Ueber Land und Meer», и перепечатанный затем «Русской Стариной». [87] 1876 г., т. XVI, с. 387–394.
Верность данных, заключающихся в нашей рукописи относительно истории мемуаров, недавно была подтверждена появлением записок в форме дневника известного русского генерала и военного писателя Михайловского-Данилевского («Русская Старина», 1893 г., III), который в 1829 году рассказывает следующее: «Я обедал у генерала Андржейковского, сестра которого была замужем за генералом Бенигсеном, и вот что узнал о судьбе этого генерала. После его смерти книготорговцы предлагали вдове за мемуары 60 000 талеров, но она не хотела продать их, не спросив предварительно разрешения у нашего правительства, и с этой целью обратилась к нашему посланнику в Ганновере (вышеупомянутому Струве). Вскоре после этого графиня Бенигсен получила от нашего министра иностранных дел письмо с просьбой выслать рукопись ее мужа в Петербург, причем он обещал вскоре вернуть ее. Она исполнила это требование, но вот прошло уже четыре года, ей не возвращают рукописи, лишают ее значительной суммы, обещанной ей книгопродавцами, а ученый мир — одного из интереснейших источников. 16 сентября 1818 года, встретившись в Аахене с графом Бенигсеном, я разговорился со знаменитым человеком, и он сказал мне, между прочим, со свойственной ему откровенностью: «Мои «Memoires de той temps» обнимают 7 томов и начинаются с 1763 года. Я думаю, что битва при Пултуске — мой шедевр, ибо я маневрировал в присутствии Наполеона, точно на параде», и так далее.
Читать дальше