Анатолий Абрашкин - Русский Дьявол

Ворон

Поэт попытался представить житье-бытье Бабы-яги посреди океана — она уже и не Хозяйка леса, не Властительница природных сил и не Хранительница огня. Здесь налицо отступление от классической сказочной традиции. Случайно ли это? Разумеется, нет. Стихотворение было написано в 1922 году и имеет вполне очевидный политический подтекст. Баба-яга в стихотворении, подобно России того времени, переживает трагические времена. Она изолирована от мира, испытывает нужду и голод и к тому же попала в зависимость от черта и его своры…

Точно так же в «нашествии» вод на васнецовской картине, замутивших бьющие из-под корней Мирового дерева ключи и затопивших остров Буян, мы склонны видеть исторический подтекст. Художник жил на рубеже веков и, подобно многим своим выдающимся современникам, предчувствовал грядущие потрясения, ожидающие Россию. Закат на картине — предвестник кровавых перемен, этим же настроением пронизаны и блоковские строки. Правда, можно сказать, что мотив былых жертвоприношений Великой богине («Уста, запекшиеся кровью») в самой картине явно не выражен, и поэтом в данном случае более владели собственные пророчества о будущей судьбе России.

В ходе главы мы шаг за шагом восстанавливали первозданные черты Бабы-яги: ее природную предрасположенность не только ко злу, но и к добру, вещую природу, внешний облик в виде девы-птицы, отнюдь не безобразную (если не сказать красивую) наружность и, наконец, покровительство искусству любви. Но все это свойственно и птице Гамаюн. Мы смело можем утверждать, что птица Гамаюн представляет изначальный образ Бабы-яги — Птицедевы. Более того, значение имен этих богинь суть одно и то же! Слово «Гамаюн» — двусоставное; первая его часть «гама» уже обсуждалась, вторая же «юн» означает «юная», «юница», так что все имя целиком можно перевести как «кричащая дева» или «кричащая молодка». Оно в точности соответствует расшифровке имени Бабы-яги, но вместе с тем содержит в себе и некоторое своеобразие. Древнерусские слова «юница» и «юнец» употреблялись в значении «новобрачные», юницами шутливо называли полувзрослых девушек, подлеток, поэтому птица Гамаюн, а значит, и Баба-яга — богини-девственницы. Последнее обстоятельство объясняет, почему у Бабы-яги нет мужа, а сама она всегда старается помешать соединению влюбленных. Но как тогда совместить представления о девственности Бабы-яги с оргиастическим характером ее культа?

Парадокс разрешается достаточно просто. Представления о Бабе-яге формировались в ту далекую эпоху, когда еще не было ни богов, ни жрецов, а были универсальные богини и их жрицы, причем женщины являлись главенствующим полом. Обряды служения Великой богине и ритуалы жертвоприношения ей — тоже отголоски древнейших времен. Поначалу в них не вкладывалось какой-либо «духовной» подоплеки, на первый план выходила оргиастическая (физиологическая) сторона культа. Под влиянием «догмата о девственности» они непрерывно изменялись, может быть, даже на какое-то время запрещались, ведь не случайно же возникли «институты» скопцов, весталок и христианство с его культом Девы Марии, но в целом как традиция эти обряды сохранялись очень долго (в России это праздники в Ивановскую ночь с их сладострастными игрищами, обряды похорон бога плодородия — супруга Великой богини, изображавшегося в виде куклы с непомерно большим фаллосом).

Великая богиня является персонификацией изначальной стихии, Первоженщиной (Матерью Вселенной), своеобразным тотемным предком человечества. Идея создания Мира (включая богов) одним изначальным существом породила, в свою очередь, мысль о непорочном зачатии (славянское deva — «девственница», кстати, этимологически родственно санскритскому devi — «богиня»). В более поздние времена отношение к такому религиозному утверждению уже не могло оставаться столь единодушным, поэтому данная черта оказалась присуща отнюдь не всем ипостасям Великой богини. На некотором этапе развития русского народа жрецы осознали, что понятие о девственности не слишком вяжется с именем «Баба»: баба — замужняя женщина низших сословий. Наверное, именно в тот момент и возникло новое имя нашей героини — Гамаюн, которое подчеркивает ее юность, чистоту и непорочность.

Бабу-ягу традиционно причисляют к ведьмам. М. Забылин, автор книги «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия», писал про Бабу-ягу: «Подобно ведьмам, она посещает шабаш ведьм, летает на Лысую гору, но только не на помеле, а в ступе и пестом след заметает». По некоторым поверьям, она есть их предводительница и называется главной ведьмой. В наше время слово «ведьма» стало бранным, но здесь опять-таки видна многовековая работа христианских проповедников. Ведьма — это ведающая мать, ведунья (от глагола «ведать») или, по-другому, — знахарка. Все эти названия ясны каждому и, очевидно, не несут в себе никакого дурного смысла. Так именовались женщины сведущие, обладающие ценными для людей знаниями и приемами лечения. Отсюда проистекает то почтительное отношение к знахаркам, которое испокон веков испытывали на Руси. «Разница во взглядах народа и духовенства на колдунов состояла в том, что духовенство видело в них слуг дьяволовых, и потому его вражда к ним была, так сказать, постоянная, тогда как народ в обычное мирное время относился к колдунам либо с почтительным страхом, либо с явным уважением, озлоблялся же на них лишь в годины лютых бедствий, если сами эти бедствия решался приписывать им» (Орлов МЛ. История сношений человека с дьяволом).