Аполлон Коринфский - Народная Русь

«От земли взят, землей кормлюсь, в землю пойду!» — говорит хлебороб деревень русских, применяя запавшие в сердце слова Священного Писания к своему житейскому обиходу. «Кормилицей» зовет он землю, сторицей возвращающую ему засеянное в добрый час зерно, «матушкой родимою» величает. А это — слово великое в неумытных-прямодушных устах его. «Добра мать для своих детей, а земля — для всех людей!», «Мать-Сыра-Земля всех кормит, всех поит, всех одевает, всех своим теплом пригревает!», «Поклонись матушке-землице, наградит тебя сторицей!», «Как ни добр кто, а все не добрей Матери-Сырой-Земли: всяк приючает семью до гробовой доски, а земля приютит и мертвого!» — приговаривает народная молвь, подслушанная своими пытливыми калитами-собирателями. «Всякому человеку — и доброму, и худому — земля даст приют!», «Умру — похоронят, поверх земли не положат!», «Век живешь — маешься, бездомником скитаешься; умрешь — свой дом во сырой земле найдешь!», — добавляет к этой молви свои подсказанные горемычной жизнью поговорки беднота-голь, живущая (по ее смешливому прибаутку) «против неба, на земле, в непокрытой улице». Недаром выплывают из глубины моря народного и такие слова, как: «Нужна рыбе вода, птице вольная ширь поднебесная, а человеку — нет ничего нужнее, как Мать-Сыра-Земля, — умрет, и то в нее уйдет!», «Кому земля — мать родная, кому — родимая матушка, а кому и мачеха; да все, как время придет, и пасынка к сырой груди прижмет, не оттолкнет, не погубит — к себе возьмет, на вечные веки приголубит!», «Корми — как земля кормит; учи — как земля учит; люби — как земля любит!».

Немало ходит по людям в деревенской-посельской Руси всяких пословиц, поговорок, присловий и прибауток о том, как и чем питает своего пахаря земля-кормилица. Все это красное богатство слова сводится к действенной вере сердца народного, в которой отразилась простодушная мудрость многовекового опыта трудовой жизни под властью земли.

Великую честь воздает своей вековечной заботнице, своей доброй кормилице посельщина-деревенщина, вот уже не одно десятилетие припадающая к ее могучей груди. «Свят Дух живет на земле!» — говорит она, именуя святою и свою родную землю, именуючи-приговаривает: «На родной земле хоть умри, да с нее не сходи!», «На какой земле родился — там и Богу молись!». С благоговением смотрит русский пахарь на землю, молвит о ней только одну правду-истину, да и никому не советует обмолвливаться перед ней облыжным словом. «Не могу солгать, — земля слышит!», «На земле — правдой живи, тогда земля будет и твоим детям кормилицей!», «В земле деды- прадеды лежат, из земли всякое слово слышат!» — говорится еще и теперь во многих уголках светлорусского простора.

Терпелива Мать-Сыра-Земля: кого-чего она — могучая — на своей груди не держит! Но есть на белом Божьем свете и такие грехи тяжкие, которых, по народному слову, и она, терпеливая, не снесет: «Грех — греху рознь, с другим и сквозь землю провалишься!» Всем открывает любвеобильная кормилица хлебороба-пахаря свои материнские объятия, когда пробьет час смерти человеческой. Но темная сила, бродящая по свету на пагубу роду людскому, соблазняет иных людей и на такие черные дела, что умрет человек — его даже и земля не примет после смерти. К ним причисляет народное суеверие тех, кто, по его словам, спознается с нечистой силою, продавая ее душу христианскую — на всякое лихо другим людям. Твердо верит в это держащийся за землю православный люд.

Охватит, обступит отовсюду иного человека горе, не дает ему — горемыке — ни сна, ни отдыха, ни пути, ни прохода; смеется-потешается злосчастие над его убожеством, заслоняет от истомленных выплаканных глаз бедняка свет солнечный… Некуда деться пасынку жизни от своего горя горького! И вот — потеряв всякую надежду на счастливый исход жизни-борьбы — обращается он к последнему своему прибежищу. «Расступись ты, Мать-Земля-Сырая», — вырывается у него из глубины души тяжкий стон: «Расступись, родимая, открой мне двери царские во твои ли палаты вековечные!» Об этих «палатах» ходит на Святой Руси такой красный сказ, что и просторны-то они (всех людей приютят), и богаты-де (весь белый свет укупят), и все-то в них и богатые, и бедные — за одними столами сидят: пьют, едят, прохлаждаются, хлебосольными хозяевами не нахвалятся…

Добрый частокол можно было бы нагородить вокруг да около житья-бытья крестьянского из одних таких присловий о земле, как то и дело повторяющийся в деревенском обиходе: «Не роди, Мать-Сыра-Земля!» (вместо — «Не дай Бог!»), «Сквозь землю не провалился (от стыда)!», «Земли под собой не взвидел (от радости, а также — от страха)!» — о пропавшем бесследно, «Хоть из-под сырой земли достань, а вынь да положь!», «От меня и сквозь землю не уйдешь!», «Легче в землю лечь (чем это видеть)!» и т. п. «Не тужи по земле», — утешают бобыля смешливые краснословы, за крылатым словцом не лазящие в карман, походя его налету подхватывающие: «Саженку вдоль, полсаженки поперек, и будет с нас!» (о могиле). Записаны кладоискателями живого великорусского языка и такие слова, связанные с землею, как: «Выросло дерево от земли до неба. На том дереве двенадцать стручков; на каждом стручке по четыре кошеля, в каждом кошеле по семи яиц, а седьмое красное!» Загадает мужик такую загадку да сам-простота — тут же и разгадывает: «Дерево-год, сучки-месяцы, кошели-недели, семь яиц — семь дней, седьмой день — красен-праздничек, воскресеньице!». Повторяет народная Русь и такие загадки о земле, как: «Меня бьют, колотят, ворочают и режут; я все терплю и всем добром плачу!» (в Псковской губернии), «Что на свете сытней всего?» (в Самарской губернии), «Аще, аще, что ни есть в свете слаще?» (там же).