Сергей Соловьев - Шлецер и антиисторическое направление

Первый собор насчет местничества не был земским собором, следовательно, о нем и говорить не следовало в статье «О земских соборах»; наука требует точности; таких соборов, как собор о местничестве, созывалось много и прежде, и в XVI веке. Что же касается до созвания выборных для уравнения служб и податей, то и это — не земский собор, таким он нигде и не назывался. Если же угодно подобные созывания выборных из областей называть земскими соборами, то упомянутое созвание 1682 года вовсе не будет в таком случае последним земским собором, и не нужно распущение последнего земского собора мистически соединять с именем Петра, ибо обычай этот существовал и в XVIII веке точно так же, как в XVII; здесь нет, следовательно, грани между древнею и новою Россиею. Так, в царствование Петра II, в 1728 году, для сочинения Уложения ведено было выслать к Москве из офицеров и из дворян добрых и знающих людей из каждой губернии, кроме Лифляндии, Эстляндии и Сибири, по пяти человек за выбором от шляхетства. При Анне Иоанновне поведено определить к составлению Уложения добрых и знающих в делах людей, по рассмотрению Сената, выбрав из шляхетства и духовных и купечества, из которых духовным и купецким быть в то время, когда касающиеся к ним пункты слушаны будут. При императрице Елисавете в 1761 году также по поводу сочинения Уложения правительство объявило: «Как оное сочинение Уложения, для управления всего государства гражданских дел весьма нужно, следственно, всего общества и труд в советах быть к тому потребен, и потому всякого сына отечества долг есть советом и делом в том помогать. Того ради Пр. Сенат приказали: к слушанию того Уложения из городов из всякой провинции, кроме новозавоеванных, тако же Сибирской, Астраханской и Киевской губерний, штаб- или обер-офицеров, происшедших из дворян, и знатного дворянства, не выключая из того и вечно отставных от всех дел, токмо к тому делу достойных, по два человека из каждой провинции, за выбором всех тех городов шляхетства; ежели же они кого из обретающих в С.-Петербурге, у статских дел, к означенному делу выбрать пожелают, то в том дается им на волю; по тому ж и купцов за таким же от купечества выбором по одному человеку. Губернаторам, воеводам, также и магистрату в те их выборы ни во что не вступать». Потом ведено выслать к слушанию Уложения из дворян и купечества тобольского, иркутского, киевского, нежинского и оренбургского. Нам не нужно говорить об известной Комиссии для Уложения при Екатерине II.

Переходя к новой России, к объяснению отношения ее к Руси древней, последователи исторического направления тесно связывают обе половины русской истории — допетровскую и послепетровскую; в явлениях последней видят результаты явлений первой. Последователи противного направления отрицают эту связь, отрицают законность происхождения явлений новой России из явлений древней, видят в первых уклонение от естественного, правильного хода, замечаемого ими во вторых. «Время, — говорят они, — есть мыслимое, внешнее выражение и ограничение развития, есть форма, которая беспрестанно готова распасться в ничто без внутреннего содержания, без того, что совершается во времени. Этой формы и содержания невозможно разнять человеку в труде земного развития; но еще опаснее смешать и слить их, ибо тогда ускользнет вечное и существенное. То, что после, окажется тогда непременно выше, несмотря на то, что по отношению к прежнему существенному развитию оно может быть ниже. И вот пример. Мы знаем форму просвещения, господствующую у нас в оболочке времени последних полутораста лет; но и прежде того мы видим на Руси существеннейшее стремление к просвещению, шаг за шагом выражавшее себя яснее и яснее: выводят отсюда, что просвещение новой Руси есть искомая задача древней, есть удовлетворение и ответ на ее стремления. Но, может статься, те былые стремления разногласят в сущности с новою формой? Может статься, доныне хранятся в глубине народа от древности иные задатки, иные требования, как слабая искра, пеплом закрытая и для поверхностного взгляда темная, в сравнении со светом поверхностного просвещения? Видите ли, что основа заблудившегося вывода лежит в смешении формы и содержания?» [11] Русск. Бес. 1856. II. Критика. С. 45.

Ничего не видим, ибо вы нам ничего не показали. Вы сказали: может статься, есть тут что-нибудь, и непосредственно после этого: может статься, позволяете себе говорить: «видите ли, что вы ошибаетесь, не усматривая, что тут действительно есть что-то!» Но обратимся к фактам. Приведенное мнение высказано по поводу важного явления в истории просвещения древней Руси, именно собрания книг Священного Писания воедино, сделанного известным новгородским архиепископом Геннадием в XV веке. Оказывается, что дело это совершенно неудовлетворительно, а именно: текст занят был не всегда древнейший и лучший; текст, взятый из списков толковых, не везде очищен от толкований и кой-где перебит вносками; порядок в последовании книг всюду почти соображен с латинскою Библиею; некоторые оглавления и предисловия заимствованы не только с подлинника латинского, но даже и немецкого; некоторые книги ветхозаветные или места из них, в древнейшем славянском переводе неизвестные Геннадию или затерявшиеся, приняты им в переводе с латинского.