О Рогова - Богдан Хмельницкий

Дружески, как старый знакомый, встретился он с Ислам-Гиреем; но хан держал себя важно, не выказывал гетману особой приязни.

- Приношу сердечное спасибо всех казаков вашему ханскому величеству за помощь, которую вы намереваетесь оказать нам, - произнес гетман после первых приветствий.

- Я исполняю волю моего повелителя, турецкого султана, - сухо отвечал хан. - Если бы не его приказание, никогда тебе не видать бы от меня помощи.

- Ваше ханское величество не будет раскаиваться. В этой войне хватит поживы всем, а рабов вы уведете столько, сколько захотите.

- Посмотрим! - отвечал хан.

Поляки, прослышав о надвигающейся на Волынь орде, решили двинуться к Збаражу и ожидать неприятеля за его крепкими стенами. Под Збаражем в это время стоял Иеремия Вишневецкий с Конецпольским и многими другими панами. Как только регулярное польское войско стало лагерем и солдаты прослышали, что князь Ерема близко, они целыми толпами стали уходить к нему, несмотря ни на какие строгие меры и наказания. Главнокомандующие советовались между собой и не знали, что предпринять.

- Нам непременно надо соединиться с князем, - советовал Фирлей. - Я готов сам ехать к нему и на коленях умолять его оставить в стороне личное честолюбие.

Ляндскоронский не допустил старика ехать на поклон к гордому пану и предложил переговорить с ним лично. Он выбрал нескольких шляхтичей и отправился в лагерь к князю Иеремии. В лагере князя все было тихо, чинно, покойно; каждый знал свое место и дело, все были наготове, и пан Ляндскоронский невольно подивился образцовому порядку. Долго упрашивал он Вишневецкого забыть нанесенные ему сеймом обиды.

- Все мы жалеем, что король обошел пана, все мы признаем пана Иеремию за отважнейшего и достойнейшего воина; будь же великодушен, пожалей свою родину, ты один можешь спасти ее.

Иеремия, видимо, был тронут, но продолжал отказываться.

- У меня мало войска, - говорил он, - не хватает пороха и оружия. Если на меня нападет неприятель, я со своим малочисленным отрядом сумею отстоять свою честь, но вам я не могу принести никакой пользы.

- Согласись только соединиться с нами, а мы все трое готовы уступить тебе права главнокомандующего.

- Нет, я не хочу отнимать чести у старого воина, - отвечал, подумав Вишневецкий, - завтра же я соединюсь с вами и буду служить под начальством Фирлея.

На другой день Вишневецкого с торжеством встретили в главном лагере и поторопились собрать военный совет; на нем приняли мнение Вишневецкого, считавшего Збараж самым удобным пунктом для встречи с неприятелем. Деревянные укрепления, окопанные рвом, окружали город; над ним возвышался замок, стоявший на горе. Лагерь раскинули под городской стеной и поручили инженерам обнести его валом. Но, по обыкновению, в польском лагере начались несогласия из-за мест, занимаемых отдельными отрядами: каждый хотел со своим отрядом, где ему вздумается, и при том со всеми удобствами; когда удовлетворили все требования, лагерь растянулся на большое пространство, и это сильно усложнило работы инженеров.

Появились татары, а окопы не были еще готовы. Они бросились было на Вишневецкого, не успевшего соединиться с остальным войском, но Вишневецкий дал сильный отпор, и татары отступили. В виду татар все принялись копать рвы, паны в своих богатых кунтушах на ряду с хлопами; никто не ложился спать, проработали всю ночь и все-таки не успели окончить всей работы. Начались гарцы. И с той, и с другой стороны наездники отличались одинаковой доблестью и знанием ратного дела. В полдень гарцы приостановились, в татарском лагере произошло движение; приехал сам хан в богатых блестящих одеждах, с многочисленными телохранителями. Хмельницкий встретил его с подобающим почетом; казаки били в литавры, стреляли из ружей и из пушек. Гетман предложил хану осмотреть польские укрепления. Они отправились в сопровождении знатных татар и казаков; Хмельницкий весело указывал хану на недоконченные работы панов.

- Такие укрепления нетрудно взять, - сказал он, обращаясь к хану. Зададим мы ляхам жару, а к вечеру, пожалуй, будем и в польском лагере. Ваше ханское величество может рассчитывать на это; следует вам только запасти побольше веревок для пленных.

Хан только улыбнулся.

Осажденные видели грозившую им опасность и ничего не могли сделать. Они сидели, как в мышеловке, и не могли даже отступить, так как все пути были отрезаны. Все пали духом, только Иеремия не унывал. Он разъезжал по лагерю и успокаивал смущенных жолнеров.