О Рогова - Богдан Хмельницкий

- Проси! - важно проговорил пан Данило.

Дачевский вошел взволнованный, запыхавшийся и, отвешивая поклон, поспешно проговорил:

- Ну, пан подстароста, какие я тебе новости привез!.. Жаль, что ты того казака плохо вздернул, ей-Богу жаль!

- Что такое? - спросил Чаплинский встревоженно.

- Расскажу, сейчас расскажу все по порядку, дай только мне вздохнуть да прикажи подать вина или меду. Я сегодня с этим запорожцем умаялся.

Чаплинский нетерпеливо хлопнул в ладоши, велел подать бутылку вина и жбан меду, усадил рассказчика против себя и приготовился слушать. Дачевский полунасмешливо, полулукаво посмотрел на него и проговорил:

- Пан подстароста забыл наш уговор. Важные новости не передаются так, из одной любви к пану.

Пан Данило, только что удобно усевшийся в кресле, даже подскочил от гнева.

- Клянусь своей саблей, пан Дачевский, это уж из рук вон! Полагает ли пан, что я, благородный шляхтич, обману его и не заплачу должного?

- Карбованцы, пан подстароста, вещь круглая, рассыпчатая, - отвечал Дачевский спокойно. - Обещать и заплатить - две вещи разные; сперва мы лучше сторгуемся, тогда пан и новости услышит.

В Чаплинском, видимо, боролись два чувства: желание услышать, что скажет Дачевский, и боязнь переплатить.

- Я не могу назначить цену, не зная за что, - отговаривался он.

- Пан покупщик, а я продавец, - спокойно заметил Дачевский, товару своему я цену знаю; без денег его не отдам, а, может быть, найдутся и другие покупатели.

- Сколько же ты хочешь? - спросил Чаплинский.

- Двести карбованцев! - дерзко ответил Дачевский.

Чаплинский опять вскочил с места.

- Пан Дачевский! - вспылил он, - не испытывай моего терпения! Ты сам понимаешь, что за каждое известие о Хмельницком я не могу платить так дорого.

- А почему пан знает, что я буду ему говорить о Хмельницком? Быть может, мои новости касаются лично самого пана Чаплинского!

- Меня? - с удивление спросил пан подстароста.

- Клади-ка деньги на стол, ясновельможный пане! - сказал Дачевский, вставая. - Пятьдесят карбованцев, пожалуй, я тебе уступлю.

- Сто, и ни гроша больше! - угрюмо ответил Чаплинский.

- Ну, ладно, давай!

Чаплинский прошел в опочевальню, погремел ключами и принес сверток червонцев.

Дачевский развернул сверток, пересчитал, вынул из-за пазухи кожаную кису от табака, всыпал в нее червонцы и спрятал деньги на груди. Потом неторопливо подошел к двери, заглянул в соседнюю комнату и вернулся на свое место.

- Итак, пан подстароста, я, как уже говорил тебе, целый день слежу за запорожцем. С утра он уехал от пана Богдана, я же поскакал за ним, по свежему следу его коня. Конечно, я держался в почтительном расстоянии. Мы прибыли в Чигирин. Мне нельзя было самому за ним следить. Как тебе известно, пан, у меня всегда для таких случаев есть люди под руками. Я послал за нашем хлопцем расторопного жидка и приказал ему дать мне знать, где хлопец остановился; сам же проехал к знакомому шинкарю и живо преобразился в старого калеку-нищего. Жидок мой через полчаса явился ко мне с известием, что казак остановился в корчме на рыночной площади, говорил там с каким-то долговязым парнем, и этот парень куда-то тотчас собрался. Мне нечего было долго думать. Я сообразил, что этот долговязый тот самый запорожец, с которым он вместе приехал к Хмельницкому. Не медля ни минуты, я отправился в корчму, спросил себе кварту горилки и сел неподалеку от казака. Через час слишком вернулся его длинновязый товарищ. Я сделал вид, что дремлю за чаркой и, хотя они говорили тихо, несколько слов все-таки уловил. Из этих слов я понял, что казак назначил кому-то свидание, как только стемнеет, у Дидова Яра, за костелом. Место это хорошо известно и тебе, и мне, пан! Я понял, что свидание назначено кому-нибудь живущему в твоем имении. Задолго до назначенного срока я пробрался в Дидов Яр, устроил себе в хворосте логово, забросал его хворостом и снегом и притаился. Долго пришлось мне сидеть в яме; по счастью, я не забыл взять с собой фляжку с горилкой, а то совсем бы замерз. Наконец, пришел мой казак, а немного спустя и дивчина. Я себе заранее устроил отверстие и при свете луны отлично разглядел их обоих. Как думает пан подстароста, кто была эта дивчина?

- Мало ли тут хлопок, - равнодушно отвечал пан Данило, - почем я знаю, какую он себе выбрал!

- О-о! В том-то и дело, кабы была хлопка! - продолжал Дачевский. - Не хлопка то была, а панночка, сама панна Катря...

- Что-о? - грозно завопил Чаплинский, подскакивая к своему гостю. Смеяться что ли ты вздумал надо мной? Чтобы Катря пошла к казаку?.. Да ты во сне все это видел...