О Рогова - Богдан Хмельницкий

Гетману передали приказание хана и он подал знак пехоте. Четырехугольник двинулся и в то же время татары с диким криком бросились на польский центр. Но князь Иеремия не дремал. Быстрым движением он бросился на казаков. С обнаженным мечом летел он впереди своего войска, мужественно прокладывая себе дорогу среди неприятеля. Пехотой в казацком лагере командовал Гурский, недавно пожалованный дворянством. Вместо того, чтобы встретиться с отрядом Вишневецкого, он отодвинулся назад, так что князи Иеремия со всем своим отрядом очутился среди неприятельского лагеря. Следом за ним двинулась артиллерия и иностранная пехота, а правое крыло атаковал Конецпольский со своими драгунами.

Началась адская резня. Загремели пушки. Повалились целые груды трупов и с той и с другой стороны. Стоны раненых, ржание коней, рев испуганных волов, все смешалось в нестройный грозный гул.

Поле битвы покрылось густой пеленой порохового дыма.

Несколько часов продолжался бой, как вдруг хан крикнул:

- Измена, коня!..

Быстро вскочил он в стремена, пустился по полю, а за ним в страшном беспорядке бросилась орда, побросав больных и мертвых, забыв о своей военной добыче, видя в своем паническом страхе только одно, что их высокий повелитель в первый раз в жизни бежит с поля.

Бегство хана так поразило гетмана, что он несколько минут стоял, как ошеломленный, на него нашел какой-то столбняк; полковники обращались к нему с вопросами, он не отвечал. Выговский спросил, не послать ли вслед за ханом гонца. Хмельницкий только махнул рукой. Придя в себя, он так громко позвал Джеджалыка, стоявшего тут же, что тот невольно вздрогнул.

- Ах, ты здесь? - как будто только что увидав его, проговорил гетман. - Я сам тотчас же поскачу за проклятым татарином, может быть, еще остановлю его, а ты прими начальство над войском. Держитесь крепко в лагере! - прибавил он. - Отступайте понемногу, я скоро вернусь.

- Прикажешь следовать за тобой, батько? - спросил Ивашко.

- Не нужно! - коротко отвечал Хмельницкий. - Твой полк здесь нужнее.

Выговский, все время не отходивший от гетмана, не спрашивая позволения, поскакал за ним.

Верстах в двух от места битвы они нагнали хана. Хмельницкий хотел было остановить его, но хан увлек его за собой, и они молча проскакали еще версты две.

- Да остановись же ты, наконец! - не вытерпев, сердито крикнул гетман. - От кого ты бежишь? За тобой никто не гонится.

Хан сделал вид, что он только что пришел в себя.

- Не знаю, не знаю! - повторял он. - На нас на всех какой-то страх напал. Сегодня дурной день, мои воины ни за что не пойдут биться. Останься у меня мы подумаем вместе, а завтра опять пойдем на поляков.

Хмельницкий остался. В ночь хан двинулся дальше.

- Что же это значит? - спросил гетман.

- Я видел дурной сон! - говорил хан. - Да и как я буду воевать с поляками, они слишком сильны; они уже и теперь взяли в плен моих мурз, а у меня никого нет в обмене. Вот я и удержу тебя.

- Ты думаешь держать меня в плену? - спросил Хмельницкий. - За меня будет мстить все запорожское войско.

- Я пошутил, - отвечал хан. - Я возьму за тебя только выкуп. Надо же мне покрыть издержки этого похода. Пошли твоего писаря, пусть он соберет восемьсот тысяч талеров и привезет их в орду, тогда я отпущу тебя.

- Гетману больше не останется ничего другого делать, - советовал Выговский, как согласиться на предложение ханского величества. Я возьму эти деньги из Чигиринской казны, пусть только гетман даст удостоверение за своей подписью. Все это займет недели две времени, а две недели казаки продержатся под Берестечком. Затем можно будет отступить и основательно обдумать условия союза с Москвой, так пан гетман теперь сам видит, что нельзя рассчитывать на вероломную дружбу татар.

Хан милостиво отпустил выговского, а с Хмельницким обращался, как с дорогим гостем. По приезде в орду даже устроил в честь Хмельницкого торжество.

Для твоей же пользы держу тебя здесь, - говорил он Богдану. - Как бы ты пробрался теперь в свой лагерь? Ты, горячая голова, попался бы в плен к ляхам, а у меня ты в безопасности. Привезут деньги и я отпущу тебя с честью.

Хмельницкий закусывал губы, принимал смиренный вид, но в душе он готов был разорвать на куски своего вероломного союзника.

В последних числах июля приехал Выговский с деньгами. Гетман так обрадовался, что бросился к нему на шею и сжал его в своих мощных объятиях.

- Пан гетман задушит своего верного слугу, - шутя заметил тот, потирая плечи.