Борис Соколов - Берия. Судьба всесильного наркома

Я был удивлен, что на следующий день Берия появился в лаборатории у Кикоина, чтобы окончательно развеять его опасения относительно брата. Он собрал всю тройку — Курчатова, Алиханова, Кикоина — и сказал в моем присутствии, что генерал Судоплатов придан им для того, чтобы оказывать полное содействие и помощь в работе; что они пользуются абсолютным доверием товарища Сталина и его личным. Вся информация, которая предоставляется им, должна помочь в выполнении задания Советского правительства. Берия повторил: нет никаких причин волноваться за судьбу своих родственников или людей, которым они доверяют, — им гарантирована абсолютная безопасность. Ученым будут созданы такие жизненные условия, которые дадут возможность сконцентрироваться только на решении вопросов, имеющих стратегически важное значение для государства.

По указанию Берии все ученые, задействованные в советском атомном проекте, были обеспечены приличным жильем, дачами, пользовались спецмагазинами, где могли наравне с руководителями правительства покупать товары по особым карточкам; весь персонал атомного проекта был обеспечен специальным питанием и квалифицированной медицинской помощью. В это же время все личные дела ученых, специалистов и оперативных работников, напрямую участвовавших в проекте или в получении разведывательной информации по атомной проблеме, были переданы из управления кадров ив секретариат Берии. Тогда же в секретариат Берии из американского отдела передали наиболее важные оперативные материалы по атомной энергии, добытые разведкой. Из дела оперативной разработки "Эноммоз" по атомной бомбе… было изъято около двухсот страниц. В целях усиления режима безопасности без санкции Берии никто не имел доступа к этим материалам. Помню конфликт с заместителем Берии Завенягиным, который требовал ознакомить его с документами. Я отказал ему, ни мы крепко поссорились; он получил доступ к материалам разведки только после разрешения Берии».

Как мы видим, Лаврентий Павлович и его люди начали заботиться об участниках атомного проекта еще до того, как он единолично возглавил его в конце 1944 года. С одной стороны, Берия создавал ученым все условия для работы, обеспечивал максимально возможный комфорт, предоставлял всю необходимую информацию. Но, с другой стороны, Берия постоянно держал под колпаком не только основных участников проекта, но и их родственников и знакомых. В этом было и свое преимущество. На время работы над бомбой все они имели гарантии от преследований карательных органов. Однако учебные прекрасно понимали, что в случае неудачи гнев Сталина обрушится не только на них, но и на их родственников. И это побуждало отдавать все силы делу сотворения нового сверхоружия.

В письме Курчатова от 29 сентября 1944 года говорилось о резкой нехватке урана, месторождения которого в СССР еще не были открыты. В результате для первых советских атомных бомб пришлось использовать трофейный германский уран, а также сырье, добывавшееся в Саксонии, чешских Судетах и в Родопских горах в Болгарии. Но Берия сразу же позаботился о более доступных и более секретных источниках урана. При Совмине было создано главное управление, занимавшееся поиском и обогащением урановых руд. Как вспоминал научный руководитель комиссии по атомному сырью и начальник занимавшегося ураном сверхсекретного спецсектора № 6 Всесоюзного института минерального сырья профессор Михаил Николаевич Альтгаузен, как-то раз в 45-м он и другие геологи — специалисты по урану были вызваны на совещание к Берии:

«Мы привезли с собой образцы урановых руд, разложили у него на столе. И тут же услышали грязный мат — это помощники наркома были недовольны, что образцами поцарапали столу

Сам Берия был тактичен и внимателен. Обсуждали весь круг вопросов по разведке, добыче и переработке сырья. Совещание началось часов в 12 ночи, а закончилось к 6 утра (все чиновники подстраивались под ночной образ жизни Сталина. — /Б. С./). Нам ни в чем не было отказа — рабочая сила появлялась по первому требованию, продукты и снаряжение выдавались вне очереди. Командировочные, например, нам платили в четыре раза больше, чем другим геологам».

На некоторых урановых рудниках, где руды были особенно концентрированные, а потому опасность заболеть лучевой болезнью чрезвычайно велика, работали заключенные. Бывший шофер рудника Бутыгичаг на Колыме Петр Хмельницкий вспоминает: «Я работал бесконвойным водителем под номером "3-2-989". Из моей тысячи ("номерных врагов народа" под литером 3–2) за одну зиму 1952 года в живых осталось 36 человек. Умирали от голода, холода, непосильной работы, переоблучения. Если проехать через перевал с символическим названием "Подумай", на горном хребте "Шайтан" встретится самое большое лагерное захоронение, человеческие останки из которого растаскивают звери. Местами дорога изобилует людскими черепами, как яичной скорлупой».