Михаил Чванов - Загадка штурмана Альбанова

Что же касается заданных мною вопросов, Всеволод Иванович в конце своего длинного письма сообщал: «Что я могу сказать по Вашим конкретным вопросам? С «бывшей» невестой В. И. Альбанова (так представила мне ее Н. Г. Елеонская — а была ли она действительно невестой?) имел я короткий, примерно пятиминутный разговор в первых числах июля 1924 года, когда наши суда Енисейского гидрографического отряда УБЕКО Сибири пришли в Красноярск для погрузки снаряжения, угля и т. д., полученного на зиму нашей красноярской базой. В доме № 1 улицы Советской второй этаж занимала наша база, то есть наш представитель в Красноярске. В одноэтажном деревянном, но крытом жестью доме, условно под № 2, жила Н. Г. Елеонская, вход в комнату прямо с улицы закрывался железной дверью с висячим замком. А наискосок от дома В. Елеонской был дом семьи «невесты» Альбанова. Состав этой семьи не знаю. Елеонская зашла с улицы в калитку и поднялась на крыльцо дома, просила «невесту» выйти. И та вышла, а я стоял на улице у невысокого забора. К этому заборчику подошла «невеста» пятилетней давности, состоялся наш разговор. Она проявила мало интереса к разговору, ей казалось как-то странно, что кто-то интересуется этой ушедшей в далекое прошлое темой. С ее слов я узнал только, что Альбанов умер от сыпного тифа в поезде (санитарном?), шедшем на восток. Где он был похоронен? Ей было неизвестно. А второй раз, в том же 1924 году, видел я «невесту» в Красноярском парке (если идти по Советской улице довольно далеко — налево). Она была в веселом настроении, шла под руку с каким-то молодым человеком и смеялась. Кто это был — не знаю. Елеонская тоже не знала…

Недавно показали Красноярск по телевизору: вся его северная часть застроена многоэтажными стандартными домами, от прежних деревянных домов и следа нет».

Мнения, что Альбанов — по крайней мере с весны 1917 года и до отъезда в Красноярск — был одинок, придерживается и Владилен Александрович Троицкий:

«Из имеющихся у меня копий десяти неизвестных писем Валериана Ивановича издателю его «Записок…» Леониду Львовичу Брейтфусу, датированных с марта 1917-го по май 1918 года, совершенно точно следует, что этот период он «кочевал» или, по его выражению, «как бы гастролировал» между Архангельском, Петроградом и Ревелем, расставшись с Архангельском весной 1917 года. В Ревеле служил на портовых ледоколах, на разных частных квартирах (адреса указаны) проживал. Нет и намека на семейную жизнь где-то, наоборот, веет неустроенной холостяцкой жизнью.

Следующей почтой непременно вышлю Вам копии этих писем. Я недавно обнаружил их в личном фонде Брейтфуса в Ленинграде в архиве АН СССР. Я полагаю, что они будут для Вас интересны».

С нетерпением ждал я его следующего письма. Примерно через месяц наконец получаю столь жданный пакет. Нетерпеливо перечитываю письма. Во второй раз читаю уже медленнее, внимательно, делая на полях пометки.

«(Петроград).

Многоуважаемый Леонид Львович. При сем посылаю Вам свои записки, так как Вы любезно согласились просмотреть их. Их много по количеству, но боюсь, что в них очень мало толку. Прошу Вас только об одном, выскажите свое мнение откровенно. Мне не хотелось бы, чтобы их читал кто-нибудь кроме Вас. Сам я зайду как-нибудь на днях, переговорив предварительно с Вами по телефону.

С совершенным уважением, готовый к услугам

«(Петроград).

Многоуважаемый Леонид Львович! При сем посылаю полученные мною из Архангельска подлинники судовой роли и Предписания, данного мне Брусиловым. (Замечание на полях: почему — подлинники? Разве они не остались на судне? Ведь в Главное гидрографическое управление он отправил копии, переписанные Е. А. Жданко. И кто ему должен прислать из Архангельска? Или он вел для себя параллельный, черновой вариант?) Может быть, эти документы пригодятся Вам для справок. Посылаемая фотография (замечание на полях: скорее всего, «Св. Анны») та самая, про которую говорил Вам и которую Вы считаете возможным поместить. Об рисунке нашей походной кухни и чертежике представляю судить Вам, насколько они достойны быть помещенными в журнале. Как видите, наша кухня не отличалась особенной сложностью конструкции, или во всяком случае была проще примуса. Не мудрено, что мы частенько пили теплую водицу. Чертежик помещений я назвал схемой потому, что это собственно не точный чертеж судна и размеры не соответствуют действительности. Я начертил эту схему только на память, не имея на руках данных и цифр. Сознаюсь, что на чертежике даже неправильно вскрыты палубы и борта. Поэтому еще раз повторяю, что об пригодности как рисунка, так и чертежика судите сами.