Михаил Чванов - Загадка штурмана Альбанова

Работали мы порой до тех пор, пока не начинали падать и засыпать. Ставили палатку, делились на смены — часть отдыхала, часть находилась на охране, но в конечном итоге и эта схема у нас дала сбой. В условиях полярного дня очень сложно отследить время, биологические часы «ломаются». Вокруг тебя постоянно светло, кипит жизнь, орут птицы, тявкают песцы, внизу в море появляются животные — моржи, белухи, киты… Однажды работали, работали, а потом поняли, что не только не спали, а даже просто не отдыхали двое суток. Это автоматизм и азарт, не поймешь, где находишься, теряешь счет времени, засыпаешь на ходу и не можешь понять причины. Когда же, наконец, смотришь на часы и начинаешь прикидывать, сколько отработали и в каком режиме, начинают шевелиться волосы на голове. Давала о себе знать и акклиматизация, все-таки из 30-градусной жары мы сразу попали в отрицательные температуры.

По леднику мы шли почти наугад, зная лишь общее направление. Несколько раз спускался плотный туман, и мы по-настоящему терялись — не было видно ни океана, ни направления движения, даже силуэты товарищей, идущих в одной с тобой связке, различались с трудом. В этом случае здорово выручали GPS-навигатор и старый добрый компас. Поднимался и шквальный ветер, от которого было не укрыться, приходилось пережидать порывы, сбившись в кучу. Так и шли — упирались в трещину, проходили вдоль нее, упирались в другую… Выходишь на этакий ледяной мыс. По бокам две широченные трещины, ты сидишь на уступе, а он снизу везде «подпилен» ветрами и водой — и мы могли только гадать — воздух под нами или плотный лед.

В прошлом году мы показывали снимки этого ледника специалистам-гляциологам. Верхушка ледника прирастает осадками, огромная площадь и огромная масса льда сама себя «выдавливает» и ползет в сторону океана — это постоянное, вечное движение. Единственное, чем сегодняшний ледник может отличаться от себя же столетней давности, это меньшей высотой снежного покрова. В то время климат был суровее, и положение четверки Максимова было еще сложнее нашего — трещины были менее заметны. К тому же мы — подготовленные и полные сил люди со всем необходимым снаряжением, а они — изможденные матросы, два года отзимовавшие во льдах, не имеющие опыта хождения по ледникам и снаряженные лишь истертыми пимами и одной на всех веревкой в двадцать метров длиной.

Сначала мы думали, что ледник — это самая тяжелая часть пути, но оказалось, что это далеко не так. Теоретически ледник можно обойти, уйдя далеко в глубь острова. Справа останется океан, слева — скальный массив. Практически же, если вдоль береговой линии ледник имеет протяженность 6 км, то обходной маршрут — это километров 30 по очень глубокому снегу, затем подъем вверх на 400 метров и на конечном участке — крутой спуск на 400 метров по скалам и осыпям. Не каждый опытный альпинист со снаряжением справится, да и без хороших лыж перемещаться по глубокому снегу невероятно трудно.

Мы выбились из сил уже после преодоления ледника, но потом вернулись по собственным следам, чтобы попытаться обойти его, предполагая, что так могла поступить четверка или тройка Максимова. Конечно, мы бы смогли это сделать, но в 1914 году изможденным и больным людям на расстояние в 30 км понадобилось бы несколько дней. Охотиться на ледяном куполе не на кого, им пришлось бы нести с собой запас еды, с топливом та же проблема. Нет укрытия от ветра и осадков.

Даже если каким-то чудом им удалось преодолеть ледник, то и дальнейшая местность представляет собой сплошные ловушки. Перейдя ледник, мы вышли к подножию отвесной скальной гряды, стоящей перпендикулярно берегу. Стена эта начинается далеко в глубине острова и тянется до самого океана. Высота ее те же 350–400 метров, и взобраться на нее нет никакой возможности ни со снаряжением, ни тем более без него — сплошные базальтовые осыпи и отрицательные углы. Уходить влево, на купол — значит, обречь себя еще на один длинный обход по безжизненной и продуваемой ледяной пустыне. Справа, между океаном и скалами, мы обнаружили узкий проход — этакие местные Фермопилы, только наклоненные под углом градусов в 30 в сторону океана и резко обрывающиеся в воду на сорокаметровой высоте. Мы попытались пройти по ним траверсом и уйти дальше вдоль берега, но едва не погибли. Сначала снег был глубокий, сантиметров 15, можно было фиксировать ногу и не скользить, но по мере удаления к центру этого ледяного лба снег исчезал — сдувался ветром с выпуклой части уклона, и под ногами оставался только голый лед, как на катке. К тому же, как оказалось, уклон имеет форму винта — постепенно закручивается, и угол наклона становится всё больше — удержаться невозможно. Мы начали скользить и падать, сползать в сторону обрыва к океану. К тому же нас неожиданно накрыл плотный туман, и мы сами не заметили, как оказались в ловушке, хотя были предельно внимательны. Пришлось вгрызаться ледорубами, ложиться на склон плашмя и держаться — иначе мы бы просто съехали, набирая скорость. Шанса хоть за что-нибудь зацепиться на этом зеркале нет, соскользнув, мы бы упали в волны и никто бы никогда нас оттуда не выловил.