Михаил Чванов - Загадка штурмана Альбанова

Но гений человеческий не успокоится до тех пор, пока не останется и в этих краях ни единой пяди, на которую не ступала бы нога человека, пока не будут и там, на Севере, раскрыты все тайны»

Эти строки для сильных духом были призывом к действию и в то же время были грозным предупреждением. Слабых духом они прижимали к земле, заставляли кутаться в одеялах в поисках последнего тепла в промерзших каютах плененного льдами судна. Валериан Альбанов был из сильных духом. Фритьоф Нансен для таких был примером. И Валериан Альбанов победил. Не его вина, что не дошли другие. Он сделал все возможное, чтобы спасти их. Буквально чуть не кнутом гнал их к спасению. Но они были более слабы духом.

Что касается почты, возможно, ее не было в банке с документами, по каким-то причинам Брусилов в последний момент не вложил ее туда. Но что представляли собой те «некоторые документы», которые были на каяке Луняева и Шпаковского и вместе с ними налетевшим штормом были унесены в открытое море?

Если Альбанов уничтожил почту, зачем ему было писать и вообще упоминать о ней в своих «Записках…», не раз обязанный ему жизнью, Конрад не выдал бы его. Я полностью согласен с Валентиной Зиновьевной Кузьминой, которая писала участникам экспедиции: «Я считаю, на основе имеющихся документов: письма Брусилов ему не передавал. Что было передано Валерьяну, то он и принес». Эта версия слишком маловероятна: но что, если по каким-нибудь причинам морального плана начальник Гидрографического управления М. Е. Жданко, будучи родственником Ерминии Жданко и Георгия Брусилова, скрыл их письма от родных, письма же остальных участников экспедиции на «Св. Анне» могли быть отправлены по адресам, но потом в горниле Первой мировой войны, а потом Гражданской ими никто не интересовался, а потом были утеряны эти адреса, да и остались ли после этих и других катаклизмов в живых люди, которым письма были адресованы? Хотя жена матроса Баева, судя по ее обращениям в разные инстанции, никакого письма не получала.

Я твердо уверен, что доверить банку с документами и почтой береговой группе Максимова под предлогом, что у них она лучше сохранится, Альбанов не мог: во-первых, документы были ему, как штурману корабля, официально переданы для доставки в Гидрографическое управление, и никому ни при каких обстоятельствах он отдать даже временно их не мог, а в другие руки они могли попасть только в случае его гибели, а во-вторых, не очень-то он доверял своим спутникам, у которых, казалось, была одна забота: поесть да поспать. Впрочем, была же, по утверждению Альбанова, часть документов отдана в каяк Луняева и Шпаковского… И, возвращаясь к навязчивым домыслам: если бы Альбанов по каким-то причинам был не заинтересован в доставке почты и уничтожил ее, чего бы проще: написать, что она была унесена в океан вместе с Луняевым и Шпаковским, и даже Конрад мог бы поверить в эту легенду…

Экспертизой останков занимается заведующий отделом медико-криминалистической идентификации Российского центра судебно-медицинской экспертизы заслуженный врач России, доктор медицинских наук, профессор В. Н. Звягин. Имена четверых, оставленных Альбановым на мысе Ниль, известны: это машинист Владимир Губанов, стюард Ян Регальд, матрос Павел Смиренников и старший рулевой Петр Максимов, который и был определен Альбановым старшим в береговой группе. Останки кого из них были обнаружены? Что касается принадлежности дневника, возможны два варианта. Первый: Смиренников нес дневник своего погибшего спутника, однозначно, что это не мог быть дневник кого-нибудь из оставшихся на судне, письма с оказией могли быть переданы, дневник — нет. Второй: автор дневника нес вещи погибшего Смиренникова.

С нетерпением ждали результатов расшифровки дневника, хотя знали, что он ничего нового о трагедии на Земле Франца-Иосифа не скажет, потому как написан еще на судне в сравнительно благополучное время. Но, может, он что-то скажет о взаимоотношениях внутри экипажа, о причинах конфликта между Брусиловым и Альбановым? А вдруг в непрочитанных последних страницах какая-нибудь запись, как прощание, уже на Земле Франца-Иосифа? И вот наконец в руках поисковиков расшифровка дневника, насколько это было возможно.

Сравниваю дневник Неизвестного с дневником Александра Конрада, который хранится в музее Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге, куда его передала сестра Конрада и в подлинности которого тоже кое-кто сомневался. Итак, дневник Неизвестного: