Александр Шубин - Диссиденты, неформалы и свобода в СССР

В своем секретном докладе властям А. Осипов в 1951 г. писал, что костяк церковного руководства составляет группа иерархов, «большей частью побывавших в заключении… внешне подчеркнуто лояльных, но внутренне старых монархических традиций», которые с недоверием относятся к бывшим обновленцам и с симпатией к священникам, вернувшимся из эмиграции [246].

«Старые кадры» РПЦ считали обновленцев агентами госбезопасности. Но Обновленчество было куда более сложным явлением, чем затея коммунистов и спецслужб — и появились обновленческие течения в Церкви раньше революции. Обновленцы стремились к русской реформации, и решили, что советская власть — их союзник в этом деле. В сотрудничестве с властями (далеко не только госбезопасностью) они не видели ничего дурного, как раньше РПЦ сотрудничала с охранными структурами Российской империи. Но у обновленцев была своя миссия, которая в 20-е гг. увлекла и многих будущих иерархов РПЦ — включая и будущего Патриарха Сергия: сделать Церковь более современной, более демократичной. Среди обновленцев, вернувшихся в лоно РПЦ после 1943 г. и сохранивших в РПЦ высокие посты, были и люди, критически относящиеся к Хрущеву и его политике притеснений Церкви (например, архиепископ Сергий (Ларин)) [247]. Осипов по своим взглядам был близок обновленчеству, но не удержался на этой позиции и двинулся к атеизму.

В 50-е гг. Осипов с увлечением осваивает атеистическую информацию, которая в миру уже давно стала скучной банальностью. Перестав верить в Бога, Осипов уже с трудом переносил церковную среду, где все ему опостылело.

Дневник Осипова за 1959 г. подробно фиксирует его подготовку к разрыву с Церковью. Инициатива самого Осипова в этом вопросе несомненна — он не собирался просто разорвать с Церковью, он готовил для этого концептуальную работу — «Толковую Библию», плод 25-летних размышлений, над которой работал с наслаждением [248]. Осипов увлекся марксистской философией. Любопытно, что никакого «задания КГБ» в тайне подготовить этот труд Осипову не давали — она так и не увидела свет (хотя, конечно, использовалась Осиповым при написании его следующих атеистических работ). Срок разрыва определялся не заданием КГБ или каких-то других органов, а «дозреванием» самого Осипова, написанием его потаенной книги. И лишь когда он был готов, то летом 1959 г. предложил «партийным товарищам» устроить кампанию. Они стали согласовывать эту инициативу наверху, но в сентябре выяснилось, что ученым атеистам труд Осипова не понравился. Но он уже не мог больше терпеть, и готов был просто уйти, хлопнув дверью — без признания его научного уровня, с многократным понижением зарплаты (государство трудоустроило Осипова на оклад 150 рублей — в пять раз меньше того, что у него было в ЛДАиС). Не приняли книгу — готов написать хоть статью.

Сроки выступления Осипова определялись не волей КГБ, а механизмом согласования инициативы профессора в партийных органах. Судя по реакции сотрудников Совета по делам РПЦ, они заранее не знали, что готовится такая акция. Учитывая борьбу внутри Совета, где продолжали действовать и симпатизирующие РПЦ сторонники Карпова, это было даже понятно. Но кто готовил пиар-кампанию Осипова?

Его биограф С.Л. Фирсов сомневается, что акцию Осипова готовило КГБ, более заинтересованное в получении информации, чем в пиар-эффекте [249]. И дневники Осипова, и дальнейшие события указывают на отдел пропаганды и агитации как ключевую инстанцию, готовившую акцию и организовавшую Осипову информационную поддержку.

Наконец, к декабрю Осипов получил «добро», и 2 декабря сообщил ректору Академии об уходе «из Ленинградских духовных школ, из Православной Церкви, из христианства, из религии вообще» [250]. Таким образом, Осипов по собственной инициативе спровоцировал новый виток конфликта опостылевшей ему Церкви и государства. Разумеется, даже такой неприятный сюрприз, как переход в атеизм одного из профессоров, может быть даже лучшего, не мог сокрушить Церковь. Но он создал впечатление начала нового наступления. Власти получили два козыря: возможность развернуть новую агитационную кампанию и в то же время — экспертную поддержку «инсайдера» при разработке церковной реформы.

6 декабря бывший протоиерей и профессор Духовной академии сообщил граду и миру через газету «Правда», что «я ушел из мира, который теперь понимаю как мир иллюзий, отхода от реальности, а часто и сознательного обмана во имя обогащения» [251].