Анатолий Фоменко - Забытый Иерусалим. Стамбул в свете Новой Хронологии

Все ясно. Имперское правительство приказало своей казне простить долги рыцарям. Дело происходит после затяжной войны. Казна прощает долги. Но беднее от этого не становится. По крайней мере, через некоторое время все возвращается в прежнее положение. Простив долги своим рыцарям, Империя не обеднела.

Ситуация, когда средневековый рыцарь ТРЕБУЕТ денег, причем не у кого-нибудь, а именно у еврея, вошла в литературную классику. Вспомним хотя бы пушкинского «Скупого рыцаря». Рыцарь «почему-то» убежден, что деньги еврея — это его, рыцаря, деньги. По крайней мере, он имеет в них свою неоспоримую долю. А еврей уверяет его, что «денег больше нет». Обычный разговор с бухгалтером, казначеем, который всеми силами старается ограничить выдачу наличных. Рыцарь же настойчиво требует выдать причитающееся ему имперское жалование.

Характерно, что гонения на иудеев в Западной Европе начались сразу же после развала Великой = «Монгольской» Империи. В Лютеранском Хронографе 1680 года читаем, что в 1615 году «древнее содружество между странами возставися: жидом из Вормации изыти повелено» [96], лист 424. То есть, «древнее содружество между странами восстановлено: иудеям приказано выйти из Вормации». По-видимому, имеется в виду какое-то ограничение в правах или изгнание иудеев в 1615 году, то есть сразу после Великой Смуты. Тут очень любопытно упоминание вскользь о ДРЕВНЕМ СОДРУЖЕСТВЕ СТРАН Западной Европы. Как мы теперь понимаем, это содружество было вхождением в единую Великую = «Монгольскую» Империю.

После распада Империи большая часть ее чиновников и воинов, в том числе и рядовых работников имперской казны, оказались под подозрением в новом западноевропейском реформаторском обществе. В Западной Европе возникли знаменитые гетто.

Ксионз Иаков Устенския, святаго писания и уставов обоих учитель, разсмотритель книг в типографию относимых, присмотрив книжку под имянем Двор цесаря турецкаго, от велебнаго ксионза Симона Старовоскаго, кантора тарковскаго, собранную от повестей и книг италийских, яко согласна есть со знаменитыми повестьми и историами свидетелствованными, юже [многих ради мужей ученых на уничижение безумна поганскаго] соизволяю, дабы была напечатана.

Печатана в Кракове, в типографии Францышка Цесара, лета 1649-го.

Да бых достаточнее описал двор султана турецкаго, с ним же мы, россияне и поляки, ближнее соседство имеем, хощу прежде описати селение Константинаграда, в нем же султан всегда пребывает и от времяни онаго, егда Грецыю обладал, престол свой тамо утверди, веселием места, высочайшими здании, потребностию моря и славою великоможною царей греческих возбужденный.

Стоит той град яко бы на едином клине земли, морем от дву стран облиянным, имеющи с едину страну проливу Элеспонт названную, ею же вода от Чорнаго моря в Белое море, Пропондис реченное, быстротою великою идет, рыб множество неизреченное в себе имеющи. В другую страну того клина есть залива морская, иже в землю входящи отлучает селение Галату от Константинаграда, разливающися на неколико стадий немалых, наподобие рукавицы не персчатой. На конец острова того в тое заливу впадает река немалая, от Фракии приходящи, названная Феофана, идеже древних веков была бумажная мелница славная, от великого царя Константина учиненая.

Град той долговат, не велми широк, основан на седьми холмах, яко древний Рим во Италии. Сии холмы последуют един второму, яко бы кто вел коня за конем издалека в долготу чрез весь град. Первый холм не велми высок, стоящий на конце онаго клина, со обоих стран имеющи около себе море, идеже сотворени суть полаты султанския, в них же всегда пребывает, по турецки сарай [то есть дом] названный.

Потом прочия холмы обретаются среди града, имеющи на себе различная высокая здания. Последний холм есть яко бы в конце града, от полунощныя страны, с приезду от Андрианополя. Между тем холмом и другим за ним в долине видеть акведуктум [то есть привод воды подземными [2] Так в тексте. трубами] на велми высоких и крепких столпех каменных, деланых еще от великаго царя Константина иждивением безчисленным и художеством воистину чудным, подобящимся мужественным Товотум древних римлян, художественнее паче, нежели суть прочие приводы водныя, протяженныя на 40 миль италийских, тож и верст российских, даже до самых полат, или сарая султанского.