Юрген Граф - Великая ложь XX века (с дополнительными иллюстрациями)

Несмотря на все преступления, у Сталина, по сравнению с Гитлером, репутация не столь мрачная.

Причины этого таковы:

В отличие от немецкого советский диктатор никогда не приказывал истреблять целый народ, включая стариков, женщин и детей безотносительно к каждом отдельному случаю. Например, крымские татары, руководители которых сотрудничали с немцами, не были все расстреляны или умерщвлены в газовых камерах, а сосланы в Сибирь. Кремлевского деспота едва ли волновало то, что половина татар быстро погибла, в лагерях умирали от голода, холода или истощения, а при длительной транспортировке в товарных вагонах — от жажды и скученности. Как бы то ни было, к массовой гибели вели неблагоприятные условия и она была запланирована. Понятно, что это вряд ли было большим утешением да задохнувшихся, погибших от жажды, голода и холода крымских татар и для их близких.

Гитлер сделался объектом презрения в гораздо большей степени, чем Сталин или Пол Пот, страшный властелин Камбоджи, не потому, что он развязал Вторую мировую войну. Даже если согласиться с расхожим утверждением, будто за войну несет главную ответственность одна Германия, то ведь наступательные войны всегда существовали! Как, если не при помощи ряда наступательных войн, англичане и французы создали огромные колониальные империи, а русские покорили Сибирь? Не связана кровавая слава Гитлера и с тем, что немцы совершили множество военных преступлений, в качестве примера которых можно назвать Лидице и Орадур. Страшное случается на любой войне и на совести союзников тоже немало военных преступлений, вспомним Катынь, Дрезден, Хиросиму и Нагасаки.

И причина тут не в концлагерях, которые покрыли несмываемым позором нацистский режим, а вместе с ним и немецкий народ, который — по крайней мере какое-то время — несомненно, целиком и полностью поддерживал своих вождей. И дело, конечно, не в «обычных» лагерях типа Дахау и Бухенвальда. Если даже в Бухенвальде от сыпняка умерло бы еще столько же заключенных и казнили бы еще около 1100 человек, то и тогда не было бы ничего исторически небывалого. В советских лагерях и французской штрафной колонии на Чертовом острове обращение вряд ли было гуманнее, чем в Бухенвальде. Концлагерь вообще-то ничуть не хуже тюрьмы. Нет, особое преступление Гитлера и нацистов — это не развязывание войны и не устройство «обычных» концлагерей, а холокост, планомерное физическое уничтожение европейских евреев.

Слово «холокост» означает по-древнегречески «жертва всесожжения». До 1979 года оно не было известно в немецком языке и быстро проникло в него после демонстрации одноименного американского художественного фильма. Многие евреи вместо «холокоста» предпочитают употреблять еврейское слово «шоа», т.е. катастрофа. С холокостом связаны названия шести лагерей смерти, где нашли свой страшный конец большинство евреев Германии и оккупированных стран, которые вовремя не сумели спастись. Евреев умерщвляли газом на фабриках смерти: в Освенциме, Майданеке, Белзеце, Собиборе, Треблинке и Хелмно, которые все ныне находятся на территории Польши. В Хелмно для уничтожения применялись душегубки, в других пяти центрах смерти — стационарные газовые камеры.

В книге «Мастер из Германии — смерть» Эберхард Иекель и Леа Рош описывают Освенцим и Майданек как «смешанные лагеря», где прибывавших евреев сразу сортировали. Трудоспособных временно оставляли в живых, чтобы они вкалывали на нацистов, а больных и нетрудоспособных тотчас отправляли в газовые камеры. В отличие от них, Белзец, Собибор, Треблинка и Хелмно были лагерями уничтожения. Названные авторы пишут о Собиборе [7]:

«Лагерь уничтожения означал: в восемь — прибытие, в десять — газовая камера, в одиннадцать — кремация. Жить в лагере не предусматривалось.»

Жить, но не более нескольких недель, в этих четырех лагерях могли только т.н. «евреи-рабочие», занятые на подсобных работах По соображениям безопасности и этих евреев через какое-то время отправляли в газовые камеры, заменяя их новыми. Как пишет в «Шоа» Клод Ланцман, по этой причине из 400 000 привезенных в Хелмно евреев уцелели на Голгофе лишь двое [8], а в Белзеце и 600 000 — один-единственный [9].

Символом ужаса стали, однако, не названные лагеря, а лагерь, где у узника бы хоть какой-то шанс выжить. Собибор, Хелмно, Белзец не известны даже тем из наших современников, кто интересуется историей. И тем более зловеще в истории нашего кровавого века пылает имя Освенцим.