Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

— Да, я знаю Бориса Николаевича и считаю, что он абсолютно не годится для этой роли. Не забудьте, что речь идет об огромной столичной организации, где сосредоточена масса заводских рабочих и основная научная и творческая элита страны. Здесь должен быть умный, гибкий, интеллигентный руководитель. Ельцин же человек другого склада: хотя он и строитель, но по своей натуре — разрушитель. Наломает дров, вот увидите! Ему противопоказана большая власть. Вы сделали уже одну ошибку, переведя его из Свердловска в Москву, в ЦК, не делайте еще одну, роковую.

Мои доводы не были восприняты. Решение ими было уже принято. И мне оставалось только сказать:

— Я вас не убедил, и вы пожалеете об этом. Когда-то будете локти кусать, но будет уже поздно!

Так и разошлись. Каждая сторона при своем мнении. Я ни разу нигде не писал об этой беседе. Но несколько месяцев назад Горбачев, надо отдать ему должное, сказал по телевидению, что единственным человеком, который нас предупреждал и возражал против назначения Ельцина в МГК, был Рыжков. Но мы его не послушали.

Такова еще одна информация для размышлений о роли личности (и случая) в истории… Но вернемся к XXVIII съезду. Как известно, на нем практически был узаконен принцип федерализации партии, поскольку

был разрушен ее основной стержень — демократический централизм. Однажды утром, перед началом очередного заседания, Горбачев проинформировал членов президиума Съезда, что первые секретари ЦК компартий союзных республик настояли на создании Политбюро по новому принципу: теперь в ПБ должна быть представлена каждая республика в лице первых секретарей их компартий. Это был еще один сильный импульс к быстро развивающемуся сепаратизму республик.

Новая организация высшего органа партийной власти вполне удовлетворила Горбачева, сохранив его положение в стране и партии. Но такое решение оказалось смертельным. Произошло фактическое расчленение партии по национально-территориальному принципу. Она превращалась из единой союзной политической организации в некую партийную федерацию или даже конфедерацию. Был нарушен ленинский принцип сочетания федеративного устройства государства и демократического централизма в партии. Стержень государства в виде единой партии был рассечен на 15 кусков. Так шаг за шагом сдавались позиции, и состоявшееся затем расчленение Союза подтвердило самые худшие опасения.

Последний Съезд КПСС не выполнил своей объединительной роли. Напротив, раскол партии на нем проявился еще более четко, чем до его проведения. На мой взгляд, это был Съезд полуразрушенной своими лидерами некогда великой и мощной партии. До гибели КПСС оставался еще год.

Впереди были апрельские и июльские (1991 года) Пленумы ЦК. Было заявление Президента — Генсека о своей отставке. Бегали его приверженцы по залу и собирали подписи с просьбой не делать этого «рокового» для партии шага. Это письмо-слезницу я не подписал.

С апреля 1991 года партия практически осталась без лидера. Более того, ее Генеральный секретарь боролся со своей партией и ее ЦК. Началось массовое бегство из нее. Одни публично каялись. Другие (Яковлев, Шеварднадзе и Кº) объявили «крестовый поход» против КПСС. Третьи перед экраном телевидения демонстративно сжигали в пепельнице свои партийные билеты.

Наступала страшная для страны и партии осень 1991 года. Приближалось 6 ноября, когда люди получили от своего избранника предоктябрьское «поздравление»…

1991-й и 1992-й стали годами унижения и уничтожения КПСС. Более мерзкого глумления и даже садистского издевательства над вчерашней «руководящей и направляющей силой общества» трудно себе представить. В ход пошел тотальный моральный террор, этакая российская «Варфоломеевская ночь». Дошли до предложений ввести для бывших партийных руководителей запрет на профессию сроком на 10 лет. Особенно злобствовала госпожа Старовойтова. Видно, так учили ее за границей, где она за год, как писали газеты, провела около 200 дней. Германский опыт, похоже, ею был изучен хорошо.

Во всех бедах и неурядицах стали обвинять бывших коммунистов и работников государственного аппарата. Кстати, цель достигалась безошибочно, так как руководителями предприятий и организаций, как правило, оставались те же люди. Да и откуда взяться новым? Ведь руководить заводом — это не кричать на митингах. В обиход прессы вошли термины постперестройки: «партократы», «коммуняки», «красно-коричневые», «чернь», «быдло» и т. д. Старая, как мир, истина — разделяй и властвуй — набирала силу, чтобы 4 октября 1993 года подвести итог с помощью 125-миллиметровых танковых пушек.