Николай Рыжков - Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?

Конечно, рано или поздно подобный разгул преступности среди высших должностных лиц станет достоянием гласности. И, может быть, еще потребуются «чемоданы» бывшего второго лица государства. И, может быть, еще понадобится прокрутить старые телевизионные записи «разоблачителей» разоблачителя, один из которых благополучно возглавлял штаб юстиции, другой и поныне ждет назначения на высший прокурорский пост, а третий после бурной своей деятельности в качестве «обвинителя партии» вдруг возлюбил… шахматы.

Продолжая разговор о взаимоотношении структур власти, хотелось бы еще отметить следующее. Несмотря на кажущуюся монолитность, Политбюро как бы делилось на две части. Одна из них — секретари ЦК и вторая — представители Совмина и республик. Правда, в жарких дискуссиях по экономическим вопросам некоторые секретари ЦК, бывшие хозяйственные руководители (Зайков, Слюньков, Никонов) занимали позицию Предсовмина, нарушая свою «внутрицековскую» корпоративность.

Эти противоречия были там издавна. И не это ли толкало таких лидеров, как Сталин и Хрущев, к совмещению должностей Генерального (Первого) секретаря и Предсовмина? Противоречия были и при Брежневе. Вспомните его взаимоотношения с Косыгиным. Вот и я, после трех лет работы в ЦК, уйдя в Совет Министров, стал для многих прежних коллег по Секретариату своего рода «не нашим».

В основе этого антагонизма была одна закономерность: принимая то или иное решение, ЦК и ПБ, как я писал, за них не отвечали. Партийные верхи, диктуя и даже навязывая Совету Министров хозяйственные решения, никогда не несли ответственности за их выполнение. Все будет удачно — что ж, слава партийным руководителям, да и хозяйственники молодцы. Не получилось — кара на головы исполнителей из Совмина, ведомств пониже или республик. А работников партийного аппарата и некоторых секретарей лишь пожурят отечески за невысокую требовательность…

Такое положение и явилось одним из поводов для жесточайшей критики ЦК и ПБ, развернутой через несколько лет. Она шла не только от рядовых коммунистов, но и из Верховного Совета. Тезис «прав тот, у кого больше прав» уже не воспринимался беспрекословно и вызывал протест самых широких кругов общества. Исправь это, раздели честно и горечи, и печали своей многострадальной страны — может, и сохранился бы авторитет партийного штаба.

Став Предсовмина, я ни за какие дела не получал наград — ни в прямом смысле, ни в переносном. Зато шишек и по партийной, и по государственной линиям навешали — места на голове живого не осталось…

Мое назначение в 1985 году, подписанное Громыко, считалось еще вроде бы неполноценным, так как по Конституции Совет Министров СССР образовывался на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей. Полноценным назначение стало спустя два месяца, когда проходившая 26–27 ноября сессия Верховного Совета СССР его утвердила.

Но, несмотря на подобные нерешенные формальности, мы работали, не оглядываясь на них. Я еще в ЦК видел явные недостатки неповоротливого Совета Министров, да и неготовность его брать лидерство в экономике на себя. И когда перебрался в Кремль, а аппарат Совета Министров СССР находился именно там, первой задачей для себя определил: избавиться от атмосферы коллективной ответственности, а практически — коллективной безответственности за все. Нельзя же было дальше терпеть, когда за бездеятельность или просто слабую работу в той или иной отрасли Председателю Правительства и спросить не с кого. Дело, конечно, не в том, чтоб найти стрелочника, а в том, чтобы каждый из моих заместителей да и работников аппарата знал, за какое дело он отвечает. И чтоб я тоже это знал.

Мы тогда много вариантов новой структуры Совмина рассматривали, но все больше склонялись к такому: объединить однородные отрасли народного хозяйства в некие комплексы, каждый из которых возглавит один из заместителей Председателя. Причем пример такой организации был. В Совете Министров много лет уже действовала Государственная комиссия по военно-промышленному комплексу. Сейчас его вовсю и часто несправедливо критикуют, но управлялся он в то время Комиссией довольно хорошо. Нас интересовал именно такой толковый опыт управления всеми звеньями ВПК, умение понять и объединить, а значит, и решить их проблемы.

Поэтому для начала, исходя из опыта Военно-промышленной комиссии, мы решили объединить в один комплекс все машиностроительные министерства и создать Бюро Совета Министров по машиностроению. Во главе его встал заместитель Председателя Правительства.