Дмитрий Травин - Модернизация - от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Но все же аккумулирования средств посредством одного лишь сбора налогов было недостаточно. Второе, на чем настоял Гамильтон, — это на создании Национального банка. Хотя государство тоже вкладывало в него свои средства, но все же на четыре пятых он становился частным. Акционеры приобретали бумаги банка и формировали четыре пятых его правления.

Национальный банк становился главным центром для осуществления кредитных операций. В отличие от пустых бумажных денег, за которыми во время войны стояло лишь бессилие властей, этот центр осуществлял учет векселей и эмитировал банкноты в той мере, в какой они требовались для обеспечения хозяйственного оборота. Иначе говоря, усиливая государство, Гамильтон в то же время ограничивал его волюнтаризм, фактически ставя эмиссию не в зависимость от желаний депутатов и чиновников, а в зависимость от активности бизнеса.

В 90-е гг. XX века у нас в России шутили, что есть такая должность «Чубайс при президенте РФ». Мол, Анатолий Чубайс уникален, неповторим и на любом занимаемом им посту он выполняет исключительно функции Чубайса, а не министра или руководителя кремлевской администрации. С определенными оговорками можно сказать, что Гамильтон при Вашингтоне был подобным Чубайсом, несмотря на формальную ограниченность своих функций одной лишь экономической сферой. Министр финансов пользовался особым доверием президента, и это какое-то время позволяло играть ему почти такую же роль, какую Уильям Питт-младший играл при короле Георге.

Одной из важнейших интриг Гамильтона стала консолидация долгов штатов в руках федерального правительства. Министр полагал, что такой подход надежно укрепит государство. Ведь все кредиторы будут теперь заинтересованы в предохранении Федерации от распада. А то с кого будет взыскивать долги?

Гамильтон решительно взялся за дело, однако некоторые штаты, находившиеся в лучшем финансовом положении, поинтересовались у него, с какой это стати Федерация должна платить за тех, кто сам не сводит концы с концами. Но справедливость экономических соображений министра уже не интересовала, если речь шла об укреплении государства. Он вступил со строптивцами в торг и пообещал южанам построить на берегах Потомака новую столицу Федерации (так возник город Вашингтон), а пенсильванцам — держать столицу в Филадельфии до тех пор, пока будет идти строительство. Так, «продав» два раза одну и ту же столицу, министр добился своего.

Постепенно желание иметь сильное государство вытесняло в сознании Гамильтона здравый смысл. Он верил во всемогущество хозяйственного центра и стремился с таким трудом аккумулируемые ресурсы пустить на широкомасштабную поддержку отечественных производителей. Протекционистская программа предполагала введение поощрительных премий для лучших предпринимателей, освобождение сырья и материалов от таможенных пошлин, запретительные тарифы для ряда иностранных товаров и т.д.

Апофеозом протекционистской программы стало создание Общества содействия полезным мануфактурам. С помощью государства ему удалось собрать значительный акционерный капитал, который предполагалось пустить на развитие промышленности. Однако руководство компании ударилось в спекуляции государственными бумагами и в конце концов обанкротилось. Гамильтон же, пытаясь спасти затею и с ней свою собственную репутацию, тратил огромные деньги на поддержание падающего курса бумаг.

Министр с его в юности еще полученным опытом частного предпринимательства полагал, что лучше других видит перспективы экономики и может ускорить ее развитие по сравнению с тем, которое определяется действием невидимой руки рынка. Ему казалось, будто он знает каждый «винтик» в огромном хозяйстве страны. Однако предусмотреть все не способен ни один, даже самый что ни на есть способный человек. Если в долгосрочной перспективе гамильтоновский курс на промышленное развитие Америки был, естественно, правильным, то в среднесрочной перспективе он себя не оправдал.

Два с лишним десятилетия непрерывных европейских войн обеспечили Соединенным Штатам процветание на поставках продовольствия. Торговля, судостроение и сельское хозяйство давали стране доход, тогда как «игры» в промышленную политику приводили к финансовым скандалам. Твердое положение доллара и американского бизнеса в целом, возникшее благодаря политике Гамильтона, стали важнейшей основной торговых успехов страны, тогда как его стремление ускорить развитие сверх объективных возможностей ничем хорошим не обернулось.