Юрий Жуков - Иной Сталин

23 января, на этот раз в Москве, военная коллегия Верховного суда СССР определила судьбу бывшего руководства УНКВД по Ленинградской области. Начальника управления Ф. Д. Медведя и его первого заместителя И. В. Запорожца, вообще отсутствовавшего в городе с середины ноября, приговорили к 3 годам тюремного заключения. Начальника оперода А. А. Губина, замначальника особого отдела Д. Ю. Янишевского, начальника 4-го отделения (охраны) М. И. Котомина, уполномоченных различных отделов Г. А. Петрова, П. М. Лобова, А. М. Белоусенко, А. А. Мосевича — к 2 годам, а еще одного уполномоченного, М. К. Бальцевича — к 10 годам. Так была оценена их «преступная бездеятельность» 20 20 Росляков Михаил. Убийство Кирова. Л., 1991. С. 61. .

Наконец, 26 января 1935 г. закрытое постановление ПБ, занесенное в «особую папку», завершило карательные меры по отношению к зиновьевской оппозиции, зарегистрированной секретно-политическим отделом УНКВД по Ленинградской области. 663 бывших сторонников Зиновьева высылались на 3–4 года на север Сибири и в Якутию, и еще 325 человек переводились из Ленинграда на работу в другие районы страны 21 21 Реабилитация… С. 170. .

Завершилось дело об убийстве Кирова пятым по счету процессом, информация о котором в то время нигде не появилась. 9 марта 1935 г. в Ленинграде выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР «за соучастие в совершении Николаевым теракта» приговорила к расстрелу М. П. Драуле, ее сестру О. П. Драуле 1905 г. р., члена ВКП(б) с 1925 г., работавшую секретарем парткома Выборгского дома культуры, и ее мужа P. M. Кулинера 1903 г. р., члена ВКП(б) с 1923 г., начальника планового отдела треста Ленштамп 22 22 Кирилина Алла. Рикошет. СПб., 1993. С. 128. .

Итак, за убийством Кирова последовали беспрецедентные, небывалые еще по масштабам аресты, жесточайшие репрессии. На пяти процессах приговорили к расстрелу 17 человек, к тюремному заключению на различные сроки — 76 человек, к ссылке — 30 человек, да к тому же сугубо партийным постановлением к высылке — 988 человек. Затронула же столь суровая кара в подавляющем большинстве бывших участников оппозиции, но лишь зиновьевской.

Следствие по делу об убийстве Кирова и порожденные им процессы завершились, но слишком многое так и осталось необъясненным, даже в закрытом письме ЦК. И прежде всего, почему столь раздувавшийся шумной пропагандистской кампанией в декабре 1934-го — январе 1935 г. «терроризм», который якобы стал для оппозиции единственным орудием политической борьбы против сталинской группы, не привел к адекватным мерам со стороны узкого руководства? Не привел к изменению штатного расписания и структуры органов охраны высших должностных лиц партии и государства (это все же произошло, но лишь в ноябре 1936 г.)?

Отсутствовал ответ и на самый важный, решающий вопрос: почему именно выстрел в Смольном 1 декабря 1934 г. послужил для Сталина поводом для начала устранения своих политических противников с помощью репрессий? Ведь если принять во внимание то, на чем даже сегодня упорно настаивают последовательные антисталинисты безотносительно к их политической ориентации, — чисто патологические черты характера Сталина, приписываемая ему паранойя, постоянный и безосновательный, безумный страх за свою жизнь, власть, судьбу, то следует оценить два события. Два события, позволявших Сталину, пожелай он того, начать ликвидацию своих противников более чем на год раньше.

Как достаточно хорошо известно, 18 августа 1933 г. у Сталина начался очередной отпуск, который он решил использовать и для ознакомительной поездки по стране. Из Москвы Сталин выехал поездом «особой нормы» в Нижний Новгород. Там пересел на теплоход «Клара Цеткин» и плыл до Сталинграда. Четыре дня путешествия по Волге в компании с Ворошиловым, Ждановым и начальником оперативного отдела ОГПУ и по совместительству специального отделения (охраны) К. В. Паукером пролетели незаметно. Столь же спокойной, ничем не нарушаемой оказалась и поездка автомобилем от Сталинграда до Сальска, посещение воинской части и конного завода, где хозяином выступил инспектор кавалерии РККА С. М. Буденный. От Сальска через Тихорецкую до Сочи Сталин и Ворошилов снова ехали поездом.

25 августа в 23 часа 55 минут они прибыли в Сочи, а спустя примерно час выехали на «Бьюике» Сталина на одну из правительственных дач — «Зеленую рощу» близ Мацесты. И практически сразу же, при проезде через небольшой Ривьерский мост в самом центре Сочи, произошло то, что на языке милицейских протоколов ныне именуется дорожно-транспортным происшествием. На «Бьюик», в котором сидели Сталин с Ворошиловым, налетел грузовик. Охрана, находившаяся во второй, хвостовой машине, немедленно открыла стрельбу. Испуганный более других всем происшедшим шофер грузовика — им оказался некий Арешидзе, изрядно выпивший перед злополучным рейсом, — тут же скрылся, пользуясь темнотой и знанием местности. После непродолжительной задержки Сталин и Ворошилов поехали дальше. На следующее утро в Сочи были приняты экстраординарные меры, издано и расклеено по всем улицам постановление горисполкома, ужесточавшее правила дорожного движения во всем районе: все без исключения шоферы обязаны были незамедлительно пройти перерегистрацию и заодно дать подписку в том, что будут нести самую строгую ответственность за любые, даже незначительные нарушения вводимых правил.