Юрий Жуков - Иной Сталин

На этот раз Сталин не отважился на прямую критику, ибо в таком случае ему пришлось бы подвергнуть пересмотру и слишком многие утверждения Ленина. Он избрал для дискредитации Зиновьева иной способ, воспользовавшись тем, что в том же номере «Большевика» были опубликованы и редакционные комментарии Зиновьева к письму Энгельса, адресованному некоему Иоанну Надежде. 5 августа Сталин направил членам ПБ, В. В. Адоратскому, а также редколлегии журнала — В. Г. Кнорину, А. И. Стецкому, Г. Е. Зиновьеву и П. Н. Поспелову — новое письмо-отзыв. В нем расценил журнальные комментарии как сознательную фальсификацию мыслей Энгельса о грядущей войне, опровергая утверждения Зиновьева, что Энгельс якобы «стоит целиком на пораженческой позиции», что «аналогичную позицию Ленин отстаивал в войне 1914 г.». Десять дней спустя по настоянию Сталина ПБ утвердило текст постановления ЦК «Об ошибках редакции „Большевик“». В нем в виде преамбулы были чуть ли не дословно повторены основные положения письма Сталина и сделан грозный вывод: «Написанные т. Зиновьевым комментарии являются выражением троцкистско-меньшевистской установки». После такого утверждения вполне предсказуемо следовали и суровые оргвыводы:

«1. Объявить выговор редакции журнала „Большевик“.

2. Вывести т. Зиновьева из состава редакции „Большевик“.

3. Снять т. Кнорина с поста ответственного редактора „Большевик“.

4. Утвердить следующий новый состав редакции: тт. Стецкий (редактор), Таль, Кнорин, Поспелов» 20 20 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 950. Л. 31. .

Так Зиновьев лишился не только высокой трибуны, позволявшей ему после длительного перерыва напрямую общаться с партией, но и просто работы. А 1 сентября последовало еще одно кадровое назначение. Решением ПБ П. Ф. Юдина, тогда никому не известного выпускника Института красной профессуры, утвердили заместителем заведующего культпропа по науке 21 21 Там же. Д. 951. Л. 19. , сделав его тем самым своеобразным партийным цензором не только публикаций новых работ Маркса, Энгельса, Ленина, но даже и ссылок на их труды.

Только разобравшись с проблемой слишком опасных политических последствий различного рода исторических разысканий, Сталин уже не в одиночку, а совместно со Ждановым и Кировым написал третье и четвертое — за месяц! — письма-отзывы. На этот раз — по поводу конспектов школьных учебников по истории СССР и новой истории. Малозначимые на тот момент, письма эти так и не легли в основу ни постановлений ЦК, ни решений ПБ и далеко не случайно были опубликованы сами по себе только полтора года спустя. Поначалу преследовалась одна-единственная цель: авторскому коллективу предлагалось всего лишь по-новому посмотреть на прошлое; отрешившись от прежних представлений, осознать всю сложность и противоречивость исторического процесса, излагавшегося советскими учеными с легкой руки власти и скончавшегося два года назад М. Н. Покровского предельно упрощенно, схематично.

Оба новых отзыва оказались необычно короткими, свелись, по сути, к общим требованиям избегать «затасканных, трафаретных определений», добиваться «грамотности с точки зрения марксизма». Действительно же значимые указания коллективу авторов содержались в нескольких фразах.

«Нам нужен, — отмечалось в первом отзыве, — такой учебник истории СССР, чтобы история Великороссии не отрывалась от истории других народов СССР… и чтобы история народов СССР не отрывалась от истории общеевропейской и вообще мировой истории». А несколько выше: «В конспекте не учтена борьба течений в правящей коммунистической партии СССР и борьба с троцкизмом как с проявлением мелкобуржуазной контрреволюции». «Мы считаем, — подчеркивалось во втором отзыве, — большой ошибкой, что авторы конспекта обрывают историю на 1923 г. Эту ошибку надо исправить, доведя историю до конца 1934 г.» 22 22 Сталин И. Собр. Соч. Т. 14. С. 41, 42, 44. .

Не трудно заметить, что самым важным для первого отзыва стало использование непривычного тогда понятия «народ» вместо непреложного «класс», а для обоих — пожелание, мягко говоря, предельно актуализировать учебники, доведя их содержание до времени окончания работы над ними, чтобы в них успели попасть те события, которым еще предстояло произойти, а также и для того, чтобы отразить в них окончательный разрыв власти с полностью отвергнутыми как правыми, так и левыми внутрипартийными течениями. Но последнее требование не означало непременную политизацию школьного образования. Напротив, решение ПБ, принятое за три месяца перед тем, 23 апреля, потребовало прямо обратного: