Стефан Цвейг - Корона и эшафот

Личность короля, говорили они, неприкосновенна; следовательно, неприкосновенность должна распространяться и на все его поступки. Ответ был нетруден; законодатели также неприкосновенны, но это относится только к их мнениям. Равным образом неприкосновенны и посланники, но только при исполнении своих служебных обязанностей. Однако их личность тоже неделима. Стало быть, одно из двух: либо и их неприкосновенность должна распространяться на все, либо король, подобно другим народным уполномоченным, теряет свою неприкосновенность в сфере частной деятельности.

Эфоры не были ответственны за свою общественную деятельность, но этим и ограничивалась их неприкосновенность. Что касается английской конституции, то и здесь свидетельства публицистов, законы и обычаи — все опровергает утверждения наших противников. Неприкосновенность короля и ответственность министров — вещи соотносительные. Поэтому во всех случаях, когда, во избежание злоупотреблений властью, существует ответственность министров, имеется и неприкосновенность; когда же отсутствует первая, то исчезает и вторая. Итак, одно из двух: либо пусть королевская неприкосновенность ограничивается областью администрации, либо пусть министры несут ответственность даже за личные поступки короля, ибо закон всегда должен быть в силе, а повсюду, где есть преступление, должно быть и наказание.

Вероломство, измена, убийство — это действительно королевские деяния, если судить по фактам и свирепым привычкам класса людей, именуемого королями; но с точки зрения права эти преступления входят в категорию частных проступков. Если король захочет меня зарезать, то неужели, по-вашему, право сопротивления здесь уничтожается и меч закона прячется в ножны?

Когда приводилось это возражение и многие другие, весьма убедительные, то поборники абсолютной неприкосновенности были вынуждены допустить исключение; тогда только, противореча самим себе, они сознавались, что эта прерогатива относится лишь к административным преступлениям, но не к частным.

Абсолютная неприкосновенность — это нечто чудовищное; оно толкало бы короля на всевозможные злодеяния, обеспечивая ему безнаказанность. Объявить человека неприкосновенным и вместе с тем обязать его к исполнению всех законов, которые он свободно может нарушать, это насмешка не только над природой, но и над конституцией. В главе о королевской власти текст ее гласит, что во Франции нет власти выше закона. Допустить абсолютную неприкосновенность — значит объявить в законодательном порядке, что вероломство, зверство, жестокость ограждены неприкосновенностью; вот почему можно сказать, что, допуская эту фикцию, защитники ее возводили ужасающую безнравственность в элементарный принцип общественного блага.

Переходя ко второму положению, я утверждаю, что неприкосновенность, хотя бы и абсолютная, предполагает одно исключение: она исчезает перед национальной волей. В противном случае придется проглотить следующие нелепости: король — все, державная власть отчуждаема, нация, возвышая кого-нибудь над собой, делает его более могущественным, чем она сама; другими словами, придется признать, что следствие может быть несоразмерно с причиной.

Неприкосновенность короля, как институт политический, могла быть установлена только в видах общественного блага. Она нужна, говорят нам, для разрушения замыслов тех, кто захочет стремиться к высшей власти; неприкосновенность — могила честолюбия. Но ведь если эта прерогатива распространится на все поступки личности, именуемой королем, то она станет могилой нации, ибо превратится в одно из средств для освящения рабства и несчастий народов! А вы утверждаете, что для общего блага король должен иметь право безнаказанно совершать всевозможные преступления! Слыхано ли что-либо более возмутительное? И это говорится в конце XVIII века! Да наконец, хотя вы уверяете, что конституция придает понятию неприкосновенности такой нелепо широкий смысл, ваша же Декларация прав говорит, что всякое социальное различие основано на общей пользе; следовательно, вы впадаете в противоречие с собою; а если так, то я не колеблюсь в выборе между вашими безнравственными законами и вечными принципами разума!

Из всего сказанного ясно, во-первых, что неприкосновенность распространяется только на административную деятельность короля, но никак не на частную; во-вторых, что если даже придавать этой прерогативе абсолютное значение, то и тогда она исчезает в данном случае.