Николай Добрюха - Как убивали Сталина

Прежде всего о редакции газеты «Известия». В редакции работают бывшие крупные троцкисты Радек и Сосновский, правый Фин и ряд других лиц, которым бы не следовало быть в центральной газете. Говоря о Радеке и Сосновском я, конечно понимаю, что не открываю вам «Америки», но обстановка, которая создалась вокруг этих лиц заставляет меня писать Вам. (Все ошибки соответствуют тексту подлинника. — НАД.)

Эти люди к парторганизации относятся принебрежительно — на партийных собраниях не бывают, членские взносы платят под нажимом.

Парторганизация их не знает и относится к ним с большим недоверием, особенно к Сосновскому. Причины следующие:

1) Сосновский всё время проявляет недовольство своим положением, постоянно подчёркивая, что он раньше стоял близко к т. Ленину. Обычны такие фразы: «Я и Ленин», «Мы с Лениным», «Ленин мне сказал». Очень часто Сосновский говорит о том, что раньше вожди чаще бывали на предприятиях.

…По заявлению секретаря парткома Великодворского Сосновский очень часто противопоставляет прежнее руководство партии настоящему. Сосновский держится обособленно, замкнуто, ни с кем, кроме Зорича не дружит, а у Зорича жена бывшая активная троцкистка Маковская. Совсем недавно Сосновский настаивал на том, чтобы взять эту Маковскую к себе секретарём в редакцию, но парторганизация запротестовала.

Сосновский пользуется большой самостоятельностью и фактически работает безконтрольно, как большинство людей в «Известиях», к нему ходит, как в редакцию, так и домой очень много народу. Если он работает против партии, то у него для этого исключительно благоприятная обстановка.

Теперь Радек к нему за последнее время, в связи с тем, что арестованы 2 ранее работающих с ним Танин и Тивель, отношение резко ухудшилось, тем более, что брат Тивеля Ралов и до сих пор работает в «Известиях» в иностранном отделе, а этим отделом руководит Радек.

В качестве ответственного секретаря в редакции работает Лям кандидат партии с 31 года. Этот Лям служил в Армии Деникина. С 1919 г. состоял в партии, но был исключён за подлог по служебной линии.

Дежурным секретарём редакции работает бывший правый Фин.

<���…> Сейчас мы проверяем и другие редакции.

Сообщая Вам всё это я прошу провести сплошную проверку кадров всех редакций.

13/VIII К. Чудинова».

Начавшиеся «сплошные проверки» в «Известиях» говорят, что это был 1935 год. Хрущёв как раз стал первым секретарём партийного комитета не только Москвы, но и всей Московской области. И ему ещё нужно было доказать, что новая метла метёт не хуже старой…

Конечно, трудно сразу понять: почему эту, «заставляющую проявлять исключительную настороженность» к подбору руководящих кадров «Известий», докладную Хрущёв как секретарь МК направил не кому-нибудь (не Молотову или Сталину), а именно Ежову? В какой-то мере ответ удалось найти в мемуарах Маленкова, записанных с его слов сыном: «В мае 1937 года на московской городской партконференции заслушивался доклад первого секретаря МК и МТК ВКП(б) Н. С. Хрущёва (на эту должность он был выдвинут Ежовым) . Хрущёв задал вопрос: «Почему вы, товарищ Маленков, так затягиваете разбор дела врагов народа — ведь здесь необходима быстрота, промедление вредит делу партии и народа?»

Действительно, именно Ежов, будучи председателем КПК, в момент продвижения Хрущёва в секретари курировал в ЦК назначение руководящих партийных кадров. И от него тогда в судьбе Хрущёва зависело почти всё! Поэтому перед тем, как предпринять особо решительные шаги, Хрущёв направлял дело прежде всего «лично тов. Н. И. Ежову». Это — во-первых. Во-вторых, если верить архивам, Хрущёв всегда был готов двигаться вперёд всеми возможными путями, — в том числе и на волне репрессий 37 года, — только бы не породить сомнений, что его заслуженно называют «одним из передовых новых политических вожаков огромных пролетарских масс».

Вместе с тем, судя по его мемуарам, он искренне считал, что так, как он делает, будет лучше для страны. И организуемая через Ежова новая перепроверка «правых» в «Известиях», — как мне видится, — осуществлялась им скорее из лучших побуждений, нежели с каким-то сознательным дальновидным прицелом против Бухарина. Во всяком случае все главные будущие «инициативы» Хрущёва, начиная с выращивания кукурузы «от Москвы до самых до окраин» и кончая стремлением построить коммунизм к 1980 году, заставляют думать именно так. И я почти не вижу причин обвинять Хрущёва в преднамеренности его зла. Дорога, которая привела его в ад, была вымощена, скорее всего, его хорошими, а не плохими намерениями. И кто бы что не говорил, — насколько я знаю, — пока не имеет достаточных документов, чтобы доказать обратное. Хотя, конечно, трудно объяснить: зачем(?) выдвиженец Никиты Сергеевича Иван Серов, будучи Председателем КГБ, судя по всему, решил, — как говорил мне Семичастный, — не сохранять некоторые документы тех непростых лет…