Андреас Хилльгрубер: Отто фон Бисмарк (Основатель великой европейской державы — Германской Империи)

Это событие можно считать подлинным началом политической карьеры Бисмарка. Его деятельность в межрегиональном органе сословного представительства, сформированном прежде всего для контроля финансирования Остбана (дороги Берлин-Кенигсберг), состояла преимущественно в произнесении острых речей, направленных против стараний либералов создать настоящий парламент. Бисмарк прерывает описание этого периода в мемуарах отступлением, в котором объясняет свою позицию по отношению к абсолютизму и парламентаризму. Невозможно однозначно оценить, насколько эти высказывания действительно соответствовали его точке зрения в тот момент и насколько в них просматриваются более поздние взгляды. Однако кое-что говорит не в пользу исключительно ретроспективного рассмотрения: «Неограниченный авторитет старой прусской королевской власти был и остается отнюдь не последним словом моих убеждений. Впрочем, для последних на первом Объединенном ландтаге этот авторитет монарха существовал в своем государственно-правовом выражении, однако с пожеланием на будущее, чтобы абсолютная власть короля сама, не предпринимая никаких опрометчивых шагов, устанавливала пределы своего ограничения… Еще в 1847 году я был сторонником возможности открытой критики правительства в парламенте и в прессе. Это помогло бы оградить монарха от опасности того, что женщины, царедворцы, карьеристы и фантазеры наденут на него шоры, мешающие ему охватить взором государственные задачи, а также избежать промахов или исправить их последствия… Идеальной мне всегда представлялась такая монархическая власть, которая контролировалась бы со стороны независимого, сословного или корпоративного представительства земель. Контроль должен быть таким, чтобы монарх или парламент могли изменять существующие законы не в одностороннем порядке, а только лишь на основе консенсуса, публично и при наличии открытой критики всего происходящего в государстве со стороны прессы и ландтага». Однако в 1847 году страсть Бисмарка к ведению дебатов была направлена не против черт абсолютизма, свойственных монархии, а против либеральной оппозиции в Объединенном ландтаге, которая напоминала о невыполненных с 1815 года конституционных обещаниях короля Фридриха Вильгельма III. В своей реплике Бисмарк не останавливался перед тем, чтобы извратить аргументы либералов: «Мои заявления вызвали бурю негодования. Я остался на трибуне, листал газету, и после того, как шум утих, закончил свою речь». В общем, его выступления в ландтаге продемонстрировали воинственный темперамент, который можно назвать почти необузданным. При этом будущий канцлер не злоупотреблял предметной аргументацией. Того самообладания, которое позднее было характерного для Бисмарка в самых жарких спорах, тогда еще не было и в помине. В кругу своих друзей-консерваторов он пользовался репутацией особо активного защитника их интересов, который с помощью красноречия и блеска своих выступлений был способен устроить «фейерверк», отвлекал внимание от предмета дискуссии и будоражил умы даже за пределами Объединенного ландтага.

Весь ход, а также политические и социальные последствия революции 1848 года, охватившей большую часть Европы, оказали на Бисмарка глубокое воздействие и надолго укрепили в той консервативной позиции, которую он занял несколько лет назад в результате «обращения». Несмотря на критику по адресу монархической системы, раздававшуюся в домартовский период из лагеря либералов и демократов, Бисмарк никогда не считал, что в Пруссии возможна революция. Однако в еще меньшей степени он вообще мог представить себе масштабы бессилия, беспомощности и уступчивости, проявленные королем Фридрихом Вильгельмом IV по отношению к революционерам в ходе мартовских событий в Берлине. Поскольку в тот момент он безучастно относился к националистским потугам немецкого либерализма и был склонен видеть в революции лишь «алчность неимущих», то считал своей основной задачей подчеркивать историческую роль Пруссии и аристократии как истинной движущей силы монархии (на крайний случай временно даже в виде роялизма в отсутствие королевства) и всеми средствами защищать существующий социальный порядок.

Вначале, в марте 1848 года, все мысли и поступки Бисмарка сконцентрировались в едином страстном порыве, направленном против любых, как активных, так и пассивных проявлений революции в Берлине. Так, он намеревался совершить со своими шенхаузенскими крестьянами «марш» на Берлин для оказания вооруженного сопротивления восстанию, пытался также склонить к контрреволюционным акциям некоторых генералов из командования прусской армией. Однако неукротимый монарх вынужден был смириться с происходящим: сам король не одобрял такого рода действий, так как считал себя в достаточной безопасности под охраной своих граждан. «Пруссия отныне растворится в Германии», — возвестил Фридрих Вильгельм IV в своем воззвании «К моему народу и немецкой нации» от 21 марта 1848 года. Бисмарк примкнул к ультра консервативной придворной клике генерал-адъютанта короля, Леопольда фон Герлаха, считавшейся антиреволюционной, однако, как выяснилось в 1848 г., в то же время ориентированной против абсолютной монархии и отстаивающей значение сословий, прежде всего аристократии. Затем Бисмарк принял участие в создании газеты «Кройццайтунг», придерживающейся того же направления, и в созыве так называемых «Юнкерского парламента», «Союза защиты собственности и подъема благосостояния всех классов». В эти дни Фридрих Вильгельм IV дал Бисмарку такую оценку: «Употреблять только тогда, когда безраздельно правит штык».