Владимир Игнатов - Палачи и казни в истоии России и СССР

Так, при его аресте был изъят портфель с документами «красного адмирала». Что находилось в том загадочном портфеле, остается судить лишь по высказываниям Троцкого. Из свидетельских показаний Льва Давыдовича следует, что кроме всего Щастный виновен в распространении и поддержании слухов о связи большевиков с Германией, а также фальсификации неких документов, подтверждавших указанную связь. На заседании ревтрибунала, на котором судили спасителя Балтфлота, Троцкий заявил: «Вы знаете, товарищи судьи, что Щастный, приехавший в Москву по нашему вызову, вышел из вагона не на пассажирском вокзале, а за его пределами, в глухом месте, как и полагается конспиратору. И ни одним словом не обмолвился о лежавших в его портфеле документах, которые должны были свидетельствовать о тайной связи советской власти с немецким штабом». Из приговора можно выделить фразу, которая явно свидетельствует о наличии таких документов, поскольку их именуют не только фальшивыми, но и засекреченными. Одновременное признание бумаг, находившихся в портфеле Алексея Михайловича, и подложными, и секретными наталкивает на определенные размышления, так как считать секретным фальшивый документ не имеет смысла (6). Чего же так опасался Троцкий? Почему так спешили уничтожить первого «красного адмирала»? Об этом мы уже никогда не узнаем. Можно только догадываться, что в портфеле, с которым Щастный приехал в Москву, были документы, обнародования которых смертельно боялись большевики. В книге Владимира Попова «Возвращение Руси» утверждается, что «адмирал Щастный увел флот из Гельсингфорса в Кронштадт, поставив Ленина в совершенно идиотское положение перед своими хозяевами, за что и был расстрелян» (7: Гл. 28). Несмотря на отсутствие прямых улик, доказывающих его участие в контрреволюционной деятельности, 21 июня Щастный был приговорен Революционным трибуналом к расстрелу. Многочисленные протесты в ходе процесса и по его завершении были проигнорированы. После отказа в помиловании адмирала из состава ревтрибунала демонстративно вышли его члены — эсеры, подчеркивая, таким образом, незаконность приговора. Приговор поддержали Троцкий, Ленин и Свердлов. Свою вину Щастный не признал и в ночь с 21 на 22 июня в 4 часа 40 минут утра китайцами из дежурной части трибунала был расстрелян. Спасителя Балтийского флота казнили во дворе Александровского военного училища. Наемниками командовал некий Андриевский. Впоследствии был опубликован его шокирующий рассказ о казни: «Я подошел к нему: «Адмирал, у меня маузер. Видите, инструмент надежный. Хотите, я застрелю вас сам?» Он снял морскую белую фуражку, отер платком лоб. «Нет! Ваша рука может дрогнуть, и вы только раните меня. Лучше пусть расстреливают китайцы. Тут темно, я буду держать фуражку у сердца, чтобы целились в нее». Китайцы зарядили ружья. Подошли поближе. Щастный прижал фуражку к сердцу. Была видна только тень да белая фуражка… Грянул залп. Щастный, как птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он тяжело рухнул на землю» (8). По свидетельствам Андриевского, тело адмирала в мешке было зарыто китайцами под полом в том же училище. Приказ о срочном захоронении поступил от руководства, а для контроля за его исполнением был прислан специальный агент. Предсмертными словами Алексея Михайловича были: «Смерть мне не страшна. Свою задачу я выполнил — спас Балтийский флот». В одной из предсмертных записок Щастный писал: «В революции люди должны умирать мужественно. Перед смертью я благословляю своих детей Льва и Галину, и, когда они вырастут, прошу сказать им, что иду умирать мужественно, как подобает христианину». Дело Щастного пролежало в архивах КГБ более 70 лет. В советской военно-исторической литературе о его роли во время Ледового похода не упоминалось. Судьба А.М. Щастного и его семьи, к сожалению, так же трагична, как и судьбы многих его современников — моряков, прославивших Россию. Через тюрьмы и лагеря прошли А.Н. Гарсоев (первый «главный подводник» Советской России), А.Н. Бахтин (командир знаменитой подлодки «Пантера»), следы Н.А. Зарубина, возрождавшего подводные силы Советской России, не найдены до сих пор. Все они были офицерами царского флота, честно ставшими на сторону революции. А.М. Щастный был реабилитирован в 1995 г. В Научно-информационном центре «Мемориал» в г. Санкт-Петербурге хранится копия его предсмертной записки и вышитая рубаха адмирала (9).

После Великой Октябрьской революции и образования ВЧК нужно было в кратчайшие сроки уничтожить сотни тысяч и даже миллионы классовых врагов. Человеческая жизнь обесценилась. Казни стали массовыми. Казнь как «высшая мера наказания» или «высшая мера социальной защиты» в чекистском жаргоне стала иметь много терминов: вышка, разменять вышак, получить девять граммов, послать к Духонину, получить дырку в затылке, пустить в земельный отдел, отправить во мхи, отправить в Могилевскую губернию, пустить налево, сыграть на гитаре, запечатать, цокнуть, отправить на Машук фиалки нюхать, осудить по первой категории, списать в расход, расшлепать или шлепнуть, отвезти рябчиков в Кронштадт, шпокнуть, расхлопать, получить семь копеек, отправить в Иркутск, поставить к стенке, ухлопать (хлопнуть) и другие. В 1920-е гг. использовался также особенно циничный термин для конспиративного обозначения расстрела — «свадьба» (надо полагать, имелось в виду венчание со смертью). В тридцатые годы расстрел маскировали как: «убытие по первой категории», «десять лет без права переписки», «спецоперация». Характерно, что эсэсовцы также маскировали слово «убийство», употребляя такие выражения, как «особая акция», «чистка», «приведение в исполнение», «исключение», «переселение».