Вега Орион - Любовные утехи богемы

В июне наступали Карнарии — праздник древнеиталийской богини Карны, оберегавшей здоровье плоти. В тот же день отмечали годовщину освящения храма Юноны Монеты — «указующей», подательницы добрых советов. Женщины Рима приносили ей богатые жертвы. Женщина, запятнавшая себя безнравственным образом жизни, не имела права принимать участие в обрядах, ибо древний закон, установленный еще царем Нумой, запрещал женщинам, состоявшим в преступной связи, прикасаться к алтарю Юноны. Но если какая-нибудь из этих женщин, несмотря на запрет, проникала в святилище и воздавала почести Юноне на ее жертвеннике, виновная могла получить прощение. Закон предписывал ей в этом случае распустить волосы в знак раскаяния и принести в жертву богине молодую козочку.

…Еще поэты древности признавались, что не боги вдохновляют их на поэзию, а женщины. Понятно, что среди таковых были и танцовщицы, и блудницы лупанариев. (Любопытно, что слово «лупанарий» — «публичный дом» — созвучно со словом «lupus» — «волк», «волчица». Уже с самого начала «трудовой деятельности» подобных темных заведений как бы подчеркнута их полная слитность, сочетаемость с жестокостью, убийством, дележом денег и подарков и проч.).

Жизнь женщин стала в Риме излюбленной темой для сатириков и поэтов — Катулла, Тибулла Проперция, Горация, Ювенала и Марциала. Это из наиболее известных. Причем средоточием многих зол выступают в глазах римлян двор самого императора и его семья. Резко очерченную впечатляющую картину нравов, не уступающую по силе выразительности лучшим сатирам Ювенала, рисует в одном из своих писем к Луцилию Сенека: «Величайший врач (Гиппократ) говорил, что у женщин не выпадают волосы и не боляг ноги. Но вот они и волосы теряют, и ноги у них болят. Изменилась не природа женщин, а жизнь. Уравнявшись с мужчинами распущенностью, они уравнялись с ними и болезнями. Женщины и полуночничают, и пьют столько же, состязаясь с мужчинами в количестве вина. И в похоти не уступают другому полу… придумали такой извращенный род распутства, что сами спят с мужчинами как мужчины».

Интуитивно литераторы Греции и Рима в VI–III вв. до н. э. чувствовали: для показа изнанки жизни им необходимо знать и изучить такую социальную реальность, как проституция.

Pulhra Laverna,

Da mihi fallere, da justo

Sanctoque videri,

Noctem peccatis; et fraudibus

objice nubem.

(Прекрасная Лаверна,

Дай мне вводить в обман, —

Но казаться святым, правосудным.

Ночь простри на грехи и облаком

Скрой мои козни.)

— такие строки посвятил Гораций в «Эподах» одной из своих продажных муз.

«Марциал всегда был готов за небольшую мзду написать что угодно и кому угодно», — сказал один известный литератор. Подобное мнение представляется абсолютно несправедливым. Можно только догадываться, какой блестящей репликой парировал бы Марк Валерий подобное заявление. Примерно такой: «Стряпчий какой-то стихи, говорят, мои щиплет. Не знаю. Но коль узнаю, кто ты, стряпчий, то горе тебе!»

Тема «Двенадцати книг эпиграмм» — жизнь во всевозможных ее проявлениях, будь то мастерство — литераторов и парикмахеров, виноделов и чеканщиков — змеи и рыбы на кубках и чашах работы Ментора и Фидия кажутся живыми, а изображенная современником Венера, напротив, оскорбляет его вкус… Марциал всецело живет настоящим и наслаждается им как истинный художник. Все он подмечает и сейчас же зарисовывает смелыми и яркими чертами. Эти краски не меркнут вот уже больше девятнадцати столетий.

Проведите небольшой эксперимент, читатель: сравните-ка «Книги эпиграмм» и писания современных сатириков. Уверяю вас, у поэта вряд ли найдутся достойные соперники. Помните, у Эльдара Рязанова в фильме «Гараж» есть великолепная реплика:

— Я занимаюсь современной сатирой…

- Да? Тогда у Вас потрясающая профессия: Вы изучаете то, чего нет!..

«Он все видел и все описал: блюда и обстановку богатого пира и убогого угощения, наряд щеголя и убранство гетеры, тайны римских терм и спален, все прельщения и разврат театров и цирка, вакханалии Субуры и ужасы Колизея…» — заметил А. Олсуфьев.

Марк Валерий прекрасно знал себе цену, и говорил о других авторах, переработавших мифологические сюжеты в безжизненные творения: «Хвалят их, я признаю, ну а читают меня!»

Что ж, отправимся вместе с жизнелюбом и острословом Марком Валерием Марциалом в кварталы римской бедноты, где как раз и находилась улочка Субура — обитель продажных женщин.