Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Задача перед учреждением большая. Мысль в его основе смелая. Желаю успеха. Горбунов»2.

Приезжал и сам председатель Совнаркома Алексей Иванович Рыков. О его визите сообщила «Советская Абхазия»: «Посетивший в прошлом году питомник тов. Рыков подчеркнул важность развертывания персоналом питомника работы по популяризации естественных знаний»3.

В своем отчете, адресованном начальнику Управления научных институтов Наркомздрава, руководитель питомника Тоболкин указывал: «…информировались также члены правительства, члены партии, которые интересовались делами обезьянника. За время деятельности питомник встречал только одну поддержку, начиная от рабочих, кончая видными нашими избранниками»4.

Правительственный ажиотаж, возникший в Абхазии, был, конечно, связан с интригой предстоящего опыта, однако в большей степени это был осмотр потенциальными клиентами своих доноров. Наука наукой, а вторая молодость волновала советскую элиту несравненно больше.

В июле 1928 года завершилась надстройка корпуса Кремлевской больницы на улице Грановского, и в новом помещении воцарился хирург Розанов. От него ждали чудесного исцеления с помощью обезьяньих трансплантаций.

А тем временем в питомник стали поступать все новые и новые антропоморфные спасители коммунизма. Масштабы обезьяньих закупок, проходившие в 1928 году, впечатляли. Визиты братьев по крови регулярно освещались все той же «Советской Абхазией». 19 сентября 1928 года она сообщила: «На днях в сухумский обезьяний питомник прибывает из-за границы новая партия обезьян в количестве 46 штук. В числе прибывающих имеются 4 оранга, 8 шимпанзе, 25 гамадрилов и 8–10 разных видов павианов. Для прибывающих обезьян приготовлено специальное помещение».

Разнообразие антропоморфного материала бередило душу профессору Иванову. Едва узнав о вполне половозрелых орангутангах, появившихся в Сухумском питомнике, Илья Иванович приготовился выехать на Черноморское побережье. Вариант с такой обезьяной мог быть не менее привлекательным, чем с шимпанзе. Тем более орангутанги достаточно апатичны и не столь конфликтны, как шимпанзе.

Глава обезьянника Тоболкин часто выезжал в Москву, присутствовал на заседаниях руководства Эндокринологического института и выбивал деньги для содержания питомника. Иванов бывал в обезьяннике лишь в особые летние месяцы.

Одним из научных специалистов, на котором лежала постоянная ответственность за обезьян, был Леонид Николаевич Воскресенский. Это был ученый универсальной специализации. Так же, как и Иванов, ученик академика Павлова. В 1910 году Воскресенский закончил медицинский факультет Казанского университета и уже через два года в лаборатории Ивана Павлова в Петербурге приступил к изучению вопросов физиологии головного мозга. В 1916 году вместе с маститым руководителем ему удалось опубликовать в Известиях петроградской биологической лаборатории «Материалы к физиологии сна». Одновременно Воскресенского интересовали зоотехнические проблемы, и он углубился в исследование физиологии молочной железы у животных.

После революции ученый не эмигрировал, а стал заниматься наукой в новой стране. В 1923 году, когда в России вышла первая книга Воронова «Сорок три прививки от обезьяны человеку», Воскресенского увлекли идеи, связанные с омоложением. Свои предположения на этот счет ученый проверял на государственном конезаводе в Твери. А уже год спустя опубликовал статью «Омоложение людей и крупных сельскохозяйственных животных». В октябре 1925 года Леонида Николаевича ожидал серьезный карьерный рост: он стал заместителем директора Института по изучению высшей нервной деятельности. В его компетенцию входило заведование экспериментально-хирургическим отделением Физиологического отдела. И здесь он вновь возвратился к идеям академика Павлова, встав во главе «исследований по физиологии головного мозга по методу условных рефлексов»5.

В опросном листе научного сотрудника от 28 апреля 1927 года на вопрос «Что бы вы хотели улучшить в постановке научной работы?» Воскресенский разъяснял: «Главным тормозом научно-исследовательской работы института является недостаточное количество помещений. Работа по условным рефлексам на собаках и обезьянах задерживается за неимением отдельных изолированных комнат для опытов. Отсутствие достаточного количества денег лишает возможности конструировать некоторые новые приборы, необходимые, например, для регистрации двигательных реакций обезьян»6.