Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

В 1965 году на собеседовании, проведенном ЦРУ, Орлов признался, что помимо сбора развединформации на него возлагался в посольстве «контроль за безопасностью и наблюдение за политической благонадежностью персонала посольства СССР и торгпредства»7. Такой профессионал смог бы, не церемонясь, засунуть дезертира в чемодан и отправить его в виде ценной бандероли на московский призывной пункт.

Иванов был хорошо осведомлен о повадках советских дипломатов. Предполагая их дальнейшие крутые меры, он принялся бомбардировать телеграммами Кремль. Ученый был уверен: только там смогут урегулировать эту ситуацию. Он надеялся, что уже в конце августа получит необходимые документы диппочтой или телефонограммой.

Время, однако, шло, но почему-то никаких известий из Москвы не приходило. Профессор не хотел верить, что его влиятельные друзья спасовали перед склочником-дипломатом, способным сорвать грандиозный эксперимент. Московская почта не торопилась, а консул Ауссем мог в любую минуту осуществить свою угрозу. Тем более что его запросы уже ушли в Экономическо-правовой отдел Наркомата иностранных дел.

Иванов лихорадочно настрочил еще одно письмо, оформил его как срочное и отправил авиапочтой. В нем он перечислял еще раз все свои заслуги и напоминал о полномочиях и от Химотдела Генштаба РККА, и от самого Кремля.

В Москве секретарь Комиссии СНК СССР по содействию работам Академии наук СССР Ольга Александровна Крауш принялась за дело немедленно. Она знала, каких дров может наломать старый большевик Ауссем, бредящий письмами с автографом наркомвоенмора Ворошилова. 4 сентября Крауш отправила в Комиссию по студенческим делам 1-го МГУ срочный запрос: «Студент VI курса физико-математического факультета 1-го МГУ (хим. отдел) Иванов Иван Ильич согласно разрешения университета за № 4440 от 5/VII находится в отпуске до 1/1–27 г. в Париже, где он ведет научную работу у своего отца профессора Иванова. Воинские документы сданы в канцелярию Университета, для получения в общем порядке как студенту ВУЗ’а — отсрочки от явки по призыву 1904 года.

Консул СССР во Франции т. Ауссем, не имея официальных сведений о том, что отсрочка Иванову будет предоставлена, — требует возвращения т. Иванова в СССР к сроку призыва 15/IX.

Товарищ Иванов работает в качестве секретаря своего отца профессора Иванова, находящегося с научной командировкой от Академии наук СССР.

Академия наук СССР и Комиссия СНК СССР по содействию работам Академии наук — заинтересованы в оказании помощи профессору Иванову в его работе. Отъезд товарища Иванова отразится на работе его отца профессора Иванова.

Прошу выдать подателю сего самокатчику Управления делами СНК СССР удостоверение о том, что т. Иванову И.И. — студенту IV физмата МГУ — дано представление отсрочки от явки по призыву 1904 года. Удостоверение это будет переслано во Францию, Париж, т. Иванову для представления консулу СССР в Париже»8.

Получив такой «пинок» советская бюрократическая машина принялась плодить множество необходимых документов и бумаг. Карусель, созданная Ауссемом, очень быстро набрала обороты и скоро Экономическо-правовой отдел НКИД стал принимать ворох ответной писанины.

«Тов. Сабанину.

Согласно телефонным переговорам с Вами посылаю Вам подлинное удостоверение об отсрочке призыва на военную службу находящегося в Париже тов. Иванова И.И., а также копию переписки с МГУ по этому вопросу. Секретарь Комиссии СНК СССР по содействию работам Академии наук СССР Крауш»9.

И, как часто бывает в любой волоките, тут же началась гибельная для призывника и эксперимента путаница и пропажа документов. В письме от 7 сентября 1926 года профессор жаловался Ольге Александровне Крауш: «Ваше письмо от 27/VIII получил только 6/IX. Не понимаю, где оно лежало. Приношу глубокую благодарность за ликвидацию недоразумения с паспортом сына. Справился в консульстве по телефону. Телеграмма, говорят, получена, но от неизвестного лица, просим зайти и выяснить вопрос 8-го утром. Очевидно какая-то путаница при передаче текста»10.

Действительно 8-го числа бредовая ситуация с бумагами приобрела характер злой проделки Ауссема. Удрученный Иванов писал в Кремль: «Сейчас выяснил в консульстве, что Ваша фамилия была переделана. В телеграмме был Рауш вместо Вашей фамилии. Я им помог выяснить эту ошибку и для убедительности сослался на Ваше письмо. После этого мне было сказано, что теперь все в порядке и сын может ехать со мной в Африку»11.