Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Директор Пастеровского института Эмиль Ру был известен исследованиями сибирской язвы, бешенства, сифилиса. Ему же принадлежала и первая антидифтерийная сыворотка. А его заместитель доктор Кальметт разрабатывал способы борьбы со змеиными укусами. Профессор Иванов козырял их именами в письмах и демаршах в советские учреждения: «В лице этих мировых ученых я впервые встретил не только сочувствие, но и готовность оказать реальную помощь для осуществления программы моих опытов»14.

Пастеровский институт отнюдь не бескорыстно предлагал свою поддержку. Кальметт и Ру рассчитывали с помощью советских денег, которые привезет Иванов, поправить дела на бактериологической станции в Киндии. Катастрофическое падение французского франка привело к замораживанию строительства научного центра в Гвинее. Дела были столь плохи, что вскоре пришлось снять бактериологическую станцию с бюджета.

Но, с другой стороны, французских бактериологов действительно привлекала возможность иметь в своем распоряжение искусственного унтерменша — «гибрида, превосходящего своих родителей по силе, выносливости, устойчивости»15. Такая помесь могла быть поставлена на поток и превратилась бы в достойную замену шимпанзе, пригодную для изучения сибирской язвы и токсических отравлений. Перспектива казалась невиданной.

Поддержанный французскими коллегами Иванов упрямо шел на штурм советских коридоров власти. Он направил наркому Луначарскому письмо, где описание предстоящего эксперимента обрамлялось марксистскими лозунгами и ссылками на поддержку Института Пастера. Иванов знал кому писать: в 1925 году Анатолий Васильевич Луначарский прочел в МГУ лекцию «Почему не надо верить в бога». Она была застенографирована и вскоре вышла отдельной брошюрой. Атеизм Луначарского был одним из поразительных примеров фарисейства, которым славились советские вожди: в то же время нарком продолжал посещать спиритические сеансы, популярные у кремлевской элиты, и регулярно совершал на могиле своей старшей дочери черную мессу. Однако все это было тайно. Для широкой публики Анатолий Васильевич был фанатик безбожия, чуждый всяким суевериям.

В своей эмоциональной аргументации, обращенной к Луначарскому, профессор Иванов напирал на то, что еще в мрачные времена царизма пытался претворить эти опыты в жизнь, да вот только напоролся на инквизиторов из Священного Синода, и попы-мракобесы перекрыли ему все пути. Одним из аргументов «за», по мнению ученого, было то, что советское правительство могло бы использовать новое живое существо в интересах науки и пропаганды естественного исторического мировоззрения. Илья Иванович сообщал в докладной записке народному комиссару просвещения следующее: «Метод искусственного оплодотворения дает нам возможность ближе встать к вопросу о происхождении человека. С первых шагов научной деятельности я пытался осуществить постановку опытов скрещивания человека и антропоидных обезьян. В свое время я вел переговоры с бывшим владельцем знаменитых зоопарков, бывшим попечителем института экспериментальной медицины Тобосским. Однако страх перед Священным Синодом оказался сильнее желания пойти навстречу этому начинанию… В данное время для постановки этих опытов недостает только денег. Предполагаю, что советское правительство могло бы в интересах науки и пропаганды естественного исторического мировоззрения пойти навстречу в этом деле и выдать если не все, то значительную часть этой суммы. Считаю необходимым добавить, что получил предложение от Пастеровского института для окончательных переговоров и реализации опытов. Было бы обидно, если бы работа состоялась без участия СССР».

Затраты на финансирование эксперимента составляли по мнению профессора $15 000. Интрига с Пастеровским институтом и возможными опытами за границей была чистым блефом — денег у французов не было. Но Иванов использовал даже такие провокации, чтобы подтолкнуть советских богов к положительному решению.

Денег от Наркомпроса получить так и не удалось, но добрые люди из ГУСа подсказали, что неплохо было бы направить письмо самому председателю Совета народных комиссаров Алексею Рыкову.

27 мая 1925 года советский премьер получил от ученого интригующее послание: «Мои работы с методом искусственного осеменения млекопитающих естественно привели меня к мысли составить опыты скрещивания путем искусственного осеменения между различными видами человекообразных обезьян и между последними и человеком. Опыты эти могут дать чрезвычайно важные факты для выяснения вопроса о происхождении человека. Получение гибридов между различными видами антропоидов более чем вероятно. Можно почти ручаться за получение этих новых форм. Рождение гибридной формы между человеком и антропоидом менее вероятно, но возможность его далеко не исключена. Мои попытки в дореволюционное время наладить работу в этом направлении не имели успеха. С одной стороны, мешали религиозные предрассудки, с другой — для организации этих опытов требовалась исключительная обстановка и значительные средства…»