Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Но большая часть борцов со старостью предлагала хирургические средства. Австрийский исследователь Штейнах свои первые эксперименты ставил на старых самцах крыс. Он и его французские коллеги, врачи Камус и Глей, придавали решающее значение придаточным половым железам. Исследователи производили перевязку семенных протоков и наблюдали существенную активность животных после операции. На морских свинках и кроликах было установлено, что если у самцов удалить придаточные половые железы, то при спаривании процесса оплодотворения не происходит, однако повышается тонус и активность мужских особей.

С 1896 года такого же рода процедуры стали практиковаться и на некоторых людях, желавших продлить или вернуть свежий возраст. Как отмечала статистика, каждый четвертый случай приводил к желаемому результату. Через несколько дней после операции к пациентам возвращалось половое влечение, возникала эрекция, улучшался сон, аппетит, интерес к окружающему миру и бодрость. Эффект от метода Штейнаха держался от нескольких месяцев до нескольких дней. Однако многие ученые не считали эти операции ведущими к омоложению. Особым случаем был метод, предложенный немецким ученым Гармсом, а затем взятый на вооружение французским эндокринологом Вороновым в стенах лаборатории экспериментальной хирургии College de France.

Сергей Александрович Воронов родился в 1866 году в России, но в возрасте 18 лет вместе с семьей перебрался во Францию. Здесь в 1893 году он окончил медицинский факультет в Сорбонне. Многие годы он был лейб-медиком наследного правителя Египта. На улицах древнего Каира врача впервые посетила мысль о пересадке желез.

На эту идею натолкнули наблюдения за евнухами. Открытия, сделанные во время изучения жизни египетских кастратов, показались столь важными, что Воронов начинает с их описания свою монографию: «В 1898 году, находясь в Каире, я в первый раз имел возможность увидеть и наблюдать евнухов. Я узнал, что их кастрируют в возрасте от 6 до 7 лет, т. е. значительно раньше, чем организм испытает хотя бы кратковременное влияние возмужалости, и задолго до полного развития тела и прекращения его роста»8.

Наблюдения за египетскими кастратами навели Воронова на мысль, что внутренняя секреция половых желез влияет на строение скелета человека, процессы ожирения, способности к мышлению и запоминанию: евнухам с трудом давались стихи из Корана. Но что самое удивительное, так это то, что явления, вызванные у евнухов искусственно, наблюдаются и у нормальных людей, но уже в преклонном возрасте. Воронов констатировал: «Я имел также возможность установить, что они преждевременно старились, что у них рано появлялось старческое помутнение роговой оболочки, что волосы их седели рано и что они редко доживали до старости»9.

Значит, рассуждал врач, можно было стимулировать жизненные силы дряхлеющего организма трансплантацией ему семенных желез из организма донора. Такими донорами для Воронова могли быть человеческие трупы или шимпанзе. В первом случае он серьезно рассматривал поступление необходимых желез из тюрем Франции. Там имелись приговоренные к гильотинированию, которых можно было бы считать наилучшими донорами, так как необходимый биологический материал мог бы поступить в клинику сразу после казни. Проблема хранения отпадала сама собой.

Воронов подумывал и о донорах, готовых продать свои органы, и о жертвах катастроф. Размышляя о вариантах получения материала для пересадки, врач все-таки откладывал их на будущее: «…добровольная отдача семенной железы, вырезание ее у умершего насильственной смертью или у казненных — слишком ненадежны и затруднительны, чтобы в настоящий момент служить практическим разрешением занимающего нас вопроса»10.

Высшие приматы казались врачу предпочтительными. Воронов высоко оценивал их как источник «запасных частей», отмечая свежесть и чистоту особей. «Обезьяна, — утверждал хирург, — как будто выше человека по качеству своих органов, по физической конституции, более сильной и менее запятнанной дурной наследственностью: подагрической, сифилитической, алкогольной и проч.»11

Как только в 1910 году Воронов вернулся в Париж, он всецело отдал себя опытам и исследованиям в новой области медицины. Но первый удачный опыт пересадки органов шимпанзе состоялся отнюдь не в половой системе. 14 декабря 1913 года Воронов пересадил щитовидную железу обезьяны подростку, страдавшему микседемой — заболеванием, вызванным отсутствием щитовидной железы. Операция прошла удачно, и 30 июня 1914 года бывший пациент предстал перед авторитетами Медицинской академии. Воронов гордился своим успехом и писал: «…через 4 года, в возрасте 18 лет, маленький Жан, которого в 1913 году я знал слабоумным, с рудиментарным мозгом и телом восьмилетнего ребенка, был признан годным к военной службе и участвовал в войне»12.