Анна Ермановская - 100 знаменитых чудес света

На конкурс было прислано 223 работы. До разразившегося скандала Гуссенс успел выбрать жюри, в которое вошли четыре профессиональных архитектора: его приятель Ашуэрт; Лесли Мартин, один из создателей лондонского Фестивал-холла; американец финского происхождения Эро Сааринен и Гобден Паркс, председатель Комитета по архитектуре при правительстве штата, символически представлявший австралийцев. В условиях конкурса говорилось об Оперном театре в единственном числе, но он должен был иметь два зала. Один очень большой, для концертов и постановок опер, и другой поменьше — для камерных опер, драматических спектаклей и балета. Кроме того, должны были быть склады для хранения реквизита и помещения под репетиционные залы и рестораны.

29 января 1957 года Джо Кейхилл огласил результаты. Третье место занял британский проект, в котором театры стояли один за другим на огромной замощенной площади. На втором месте оказалась группа американских архитекторов, которая расположила театры «спина к спине», объединив их сцены в одной центральной башне.

Победителем же стал датчанин тридцати восьми лет, живущий со своей семьей в романтическом уголке близ гамлетовского Эльсинора, в доме, выстроенном по собственному проекту. Звали его Йорн Утцон. Только в его конкурсной работе театры были поставлены вплотную друг к другу, а проблема стен снята благодаря их отсутствию: ряд веерообразных белых крыш крепится прямо к циклопическому подиуму. Автор проекта предлагал хранить декорации в специальных углублениях, сделанных в массивной платформе: так решалась проблема кулис.

Первый архитектор Австралии Гарри Зейдлер, потерпевший на конкурсе неудачу, пришел в восторг от проекта и прислал Утцону телеграмму: «Чистая поэзия. Великолепно!» Победитель предложил начать сбор пожертвований, продавая поцелуи по сотне фунтов за штуку, но от этого игривого предложения пришлось отказаться. Хотя представленный проект был фактически эскизом, какая-то сиднейская фирма оценила стоимость работ всего в три с половиной миллиона фунтов. Деньги были собраны посредством лотереи, благодаря которой фонды строительства за две недели выросли на сто тысяч фунтов. Утцон вернулся в Данию, сколотил там проектную группу, и для этой группы единомышленников начались семь абсолютно счастливых лет творчества. А еще Утцон пригласил Вальтера Унру из Берлина в качестве эксперта по акустике — любовь к музыке, техническая изобретательность и огромный опыт в строительстве оперных театров сделали Германию мировым лидером в этой области.

2 марта 1959 года Джо Кейхилл заложил первый камень нового здания. Практически сразу начались трудности. Не прошло и года, как умер Кейхилл. Конструктор Ове Аруп заявил, что 3000 рабочих часов и 1500 часов машинного времени не помогли найти техническое решение для воплощения идеи Утцона, который предлагал соорудить крыши в виде огромных раковин свободной формы.

Спас будущую гордость Сиднея сам Утцон. Однажды в 1961 году он разбирал непригодную модель и складывал «ракушки», чтобы отправить их на хранение, как вдруг его осенила оригинальная идея. Похожие по форме, ракушки более или менее хорошо укладывались в одну стопку. Сферическая поверхность обладает постоянной кривизной, поэтому раковины можно сделать из треугольных секций воображаемого бетонного шара диаметром в 492 фута, а эти секции, в свою очередь, собрать из меньших изогнутых треугольников, изготовленных промышленным образом и заранее покрытых плиткой прямо на месте. В результате получатся своды из нескольких слоев — конструкция, известная своей прочностью и устойчивостью. Проблема крыш была снята.

Плитку укладывали механическим способом, и крыши получились идеально ровными — поэтому на них так красиво играют отраженные от воды солнечные блики. Облик здания создавался прямыми линиями лестницы и подиума в сочетании с окружностями крыш — простой и сильный рисунок, в котором слились влияния Китая, Мексики, Греции, Марокко, Дании, превративший смесь из разных стилей в единое целое.

Однако новая форма крыш породила новые трудности. Более высокие, они уже не удовлетворяли акустическим требованиям, пришлось проектировать отдельные звукоотражающие потолки. Отверстия «раковин» обращенные к бухте, следовало чем-то закрыть, по мнению Утцона — только фанерой. По счастливой случайности в Сиднее нашелся пылкий приверженец этого материала, изобретатель и промышленник Ральф Саймондс. Он делал крыши для сиднейских поездов из цельных листов фанеры. Покрывая фанеру тонким слоем бронзы, свинца и алюминия, Саймондс создавал новые материалы любой нужной формы, размера и прочности, с любой устойчивостью к атмосферным воздействиям и любыми акустическими свойствами. Именно это и было нужно Утцону, чтобы закончить Оперный театр.