Сергей Цветков - Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

Для закрепления русского влияния в этих землях Владимир построил крепость, названную в его честь Володимерь (Владимир-Волынский) [36]. Западноевропейские хронисты на свой лад увековечили эту победу русского оружия, присвоив Червенской земле (будущей Червоной Руси) название «Лодомерия» (искаженное польское «Влодимерия»).

Удача сопутствовала Владимиру и в верхнем Понеманье, где он покорил ятвягов «и взя всю землю их». Здесь также было заложено несколько крепостей. Ятвяжский поход был логическим продолжением «ляшского». В результате Русская земля вплотную прилегла к Польше по всей ее восточной границе. В завещании вдовы князя Мешко I, княгини Оды (около середины 90-х гг. X в.), говорится, что Польша граничит с Русью от земли пруссов на севере и до Кракова на юге.

Поход на радимичей преследовал двоякую цель: вернуть Киеву бывших данников и расчистить путь на север, к Новгороду. В отличие от предыдущих сообщений здесь Повесть временных лет вдается в некоторые подробности: «Иде Володимер на радимичи. Бе у него воевода Волчий Хвост, и посла и [его] Володимер перед собою, Волчья Хвоста; срете [встретил] радимичи на реце Пищане [37][правый приток Сожи], и победи радимиче Волчий Хвост. Тем и русь корятся [смеются над] радимичем, глаголюще: «Пищаньци волчья хвоста бегают».

Историки, как правило, воспринимали данный текст с полным доверием, вследствие чего воевода по имени Волчий Хвост прочно обосновался на страницах исторических трудов. Осталось как-то незамеченным, что действительное соотношение между историей и приведенной летописцем поговоркой совершенно обратное, то есть на самом деле не поговорка увенчала исторические события, а, наоборот, летописец выстроил свой рассказ о Волчьем Хвосте, отталкиваясь от знакомой ему поговорки.

В украинском песенном фольклоре воспоминание о ней удержалось до второй половины XIX в. Н.И. Костомаров записал в Старобельском уезде любопытную весеннюю песню, в которой фигурирует таинственный персонаж по имени «Пищано, Пищанино», а волк срамит парубков, задирая перед ними хвост:

Песня была, по-видимому, очень древней, и к XIX в. смысл ее был полностью забыт. «Что такое «Пищано, Пищанино» — непонятно, — пишет Костомаров, — да поющие эту песню могли сказать только, что так поется и более ничего» {39} . Однако фольклорная параллель летописному рассказу налицо. В каком отношении друг к другу они находятся?

Костомаров признал совершенно невероятным — и с этим безусловно следует согласиться, — чтобы летопись могла воздействовать на песенное народное творчество. Скорее приходится предположить другое, а именно бытование в Южной Руси XI—XII вв. обрядовой песни, упоминавшей в связи с неким «Пищано» (возможно, каким-то персонажем языческой мифологии) волка и его хвост. Исполняемые под эти распевы обрядовые действа коротко резюмировала известная нам поговорка. Летописец усмотрел в загадочном «Пищано, Пищанино» знакомое ему название реки Пищань, а в победоносном волчьем хвосте, обращающем в бегство «пищаньцев» [38](участников «пищаньской» мистерии?), — воеводу по имени Волчий Хвост (согласно Новгородской I летописи, в 1019 г. воевода с таким именем сражался на стороне Святополка против Ярослава в битве на Альте). В итоге первоначальная хроникальная запись «иде Володимер на радимичи и победи радимичи на реце Пищане» превратилась в небольшую новеллу с участием нового «исторического лица» — воеводы Волчьего Хвоста и с заключительным moralite в виде юмористической поговорки.

На востоке Владимир шел по стопам своего отца и бабки, пытавшихся в 965—969 гг. «примучить» под дань племена и народы Волжско-Окского бассейна. Больших усилий стоило ему покорение вятичей — потребовалось два похода, чтобы поставить их в данническую зависимость от Киева. Но даже после этого Владимир не смог поручить управление Вятичской землей княжему посаднику. Племенные старейшины вятичей цепко держали власть в своих руках, препятствуя действительному слиянию Приокских территорий с Русской землей.

В заметке о походе Владимира на булгар опять появляются «исторические» детали и даже прямая речь действующих лиц: «Иде Володимер на болгары с Добрынею, с уем своим, в лодьях, а торки [древнерусское название гузов] берегом приведе на коних: и победи болгары. Рече Добрына Володимеру: «Сглядах колодник [я видел пленников], и суть вси в сапозех. Сим [эти люди] дани нам не даяти, пойдем искать лапотников» [39]. И створи мир Володимер с болгары и роте заходиша [клялись] межю собе, и реша болгаре: «Толи [тогда только] не будеть межю нами мира, оли [когда] камень начнеть плавати, а хмель почнет тонути». И приде Володимер Киеву».