Сергей Цветков: Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

Итак, внешние границы Русской земли трещали по всем швам. Но угроза полного государственного распада на сей раз была уравновешена естественным сдерживающим фактором — безоговорочным признанием со стороны большинства восточнославянских и иных племен, входивших в состав Русской земли, легитимности власти «великого князя русского», киевского династа из рода Игоря. Упомянутый греческий топарх отметил, что в прежнее время (очевидно, в период княжения Ольги) «города и народы добровольно присоединялись» к русам вследствие их «бесстрастного и справедливого» управления.

Благодаря возросшей внутренней сплоченности Русской земли гибель Святослава стала важной вехой в древнерусской истории. Впервые за добрую сотню лет смерть князя «от рода русского» не повлекла за собой немедленно династических потрясений и посягательств со стороны на права великокняжеского киевского рода. Немалую роль здесь сыграло и то обстоятельство, что Святослав был первым киевским князем, оставившим после себя многочисленное мужское потомство. Отныне будущее династии Игоревичей было упрочено на много столетий вперед.

Однако теперь политическому единству страны угрожала опасность другого рода, и опасность эта была тем серьезнее, что коренилась она в самой сущности властных отношений между представителями владетельной династии.

Политической культуры как таковой на Руси еще не существовало. В основе «княжого права» [4] Термин А.Е. Преснякова, понимавшего под княжим правом «совокупность обычно-правовых норм, возникавших… в сфере деятельности княжих сил, независимой от общего уклада народной жизни» (Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. Очерки по истории X—XII столетия. СПб., 1909. С. VI). лежало понятие семейного владения. Члены княжеской семьи — великий князь и его сыновья — понимали свое обладание киевским столом как семейную прерогативу на собственность (в виде полюдья и даней), переходящую из рук в руки по праву наследования. Княжение приобреталось наследованием по отцу [5] В том случае, если у отца не было братьев, которые имели преимущество в деле наследования княжения перед своими племянниками. Далее мы увидим, что были и другие основания к замещению княжеских столов. Но они возникали по мере разветвления великокняжеского рода и усложнения социально-политической жизни Древней Руси. В исторической действительности второй половины X в. им еще не было места. . Но и при жизни последнего наследник великокняжеского стола, а также его братья, если таковые были, имели свою долю в этом общем владении. Их долевое участие в княжении обеспечивалось путем посажения княжих детей по волостям. По сути, это был «семейный раздел, такой же, как раздел дома по отцовскому ряду согласно Русской Правде» {2} 2 Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. С. 154. .

Поскольку князь не был собственником общинных земель, то и наделение княжича волостью (крупным городом с сельской округой) не имело ничего общего с земельным пожалованием. Ему предоставлялось право кормления — сбора в свою пользу с местного населения полюдья или дани, судебных пошлин и т. д. Политическая власть князя-отца над сыновьями — владельцами волостей была продолжением власти родовой, семейной, а потому отношения детей-княжичей к отцу-князю определялись семейным правом, в силу которого дети состояли в подчинении воле родителей. Это подчинение «выражалось в том, что при жизни отца сыновья никогда не были самостоятельными владетельными князьями. Если… им и была дана в управление самостоятельная волость, они управляли ею в качестве посадников князя-отца, а не самостоятельных владельцев» {3} 3 Сергеевич В.И. Русские юридические древности. В 3 т. СПб., 1890— 1903. Т. II. С. 121—122. . В результате между князем-отцом и его детьми возникала своеобразная форма сюзеренитета, при которой вассальные связи целиком совпадали с отношениями семейной иерархии {4} 4 См.: Фроянов И.Я. Начала русской истории. М., 2001. С. 532. .

Первый пример подобного раздела известен по сообщению Константина Багрянородного, что во время княжения Игоря малолетний Святослав сидел в загадочном «Немогарде». Сам Святослав, будучи многодетным отцом, перед последним походом на Балканы выделил своим сыновьям уже несколько волостей. На киевском столе он посадил Ярополка, в Овруче (город в Древлянской земле, на правобережье Днепра) — Олега. Новгородцы заполучили себе в князья Владимира, внеся важное новшество в порядок получения княжеского стола (избрание, или приглашение князя) и, главное, соединив наконец историю словенского севера с историей Русской земли. Как можно догадываться по сообщениям византийских историков, в Таврической Руси Святослав оставил четвертого своего сына, Сфенга, о котором Иоанн Скилица и Георгий Кедрин пишут, что этот «брат Владимира» в 1016 г. помог Византии восстановить ее власть над крымскими землями {5} 5 См.: Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 384; Мавродин В.В. Тмутаракань // Вопросы истории. 1980. № 11. С. 178. (речь об этом впереди).