Александр Щипков - Во что верит Россия; Религиозные процессы в постперестроечной России

Некогда в столице российского лютеранства городе Санкт-Петербурге располагалось несметное, на российский глаз, количество национальных лютеранских кирх: немецких, шведских, финских, эстонских. Они соседствовали с православными и католическими храмами. Многие из них строились на Невском проспекте, что позволило еще в XIX веке назвать последний "проспектом веротерпимости". Однако не будем выдавать желаемое за действительное. Тем более что не зыбкая российская веротерпимость является предметом нашего разговора. Нас волнует вопрос зарождения особой русской лютеранской веры. И сдается мне, что ответ нужно искать в туманной стране Ингерманландии.

Вскоре после кончины царя-реформатора, благоволившего всему иностранному, в империи была учреждена Юстиц-коллегия Лифляндских, Эстляндских и Курляндских дел -- орган для ведения духовных дел лютеранского исповедания. Просуществовав ровно сто лет, Юстиц-коллегия Лифляндских дел в 30-х годах Х1Х века была преобразована в Генеральную евангелическо-лютеранскую консисторию. Генеральная консистория находилась в ведении Министерства внутренних дел, ее главу, Президента, назначал сам Государь, который официально и являлся главой Российской Евангелическо-Лютеранской Церкви, ее епископом. В немецкой лютеранской традиции, доминировавшей в России, существовал единственный духовный сан пасторский. Епископство являлось административной должностью, что и позволило православному императору взять на себя это звание. Здесь следует сказать, что российское лютеранство никогда ранее не являлось лютеранством русским. Реально это была немецкая лютеранская Церковь на территории Российской Империи, полностью контролируемая властями. Немцы, в свою очередь, контролировали иные национальные лютеранские образования (шведские, латышские и проч.), богослужебная практика которых отличалась от традиций германского лютеранства. Неизбежно возникали внутрицерковные нестроения, преодолеть которые был призван Устав Евангелическо-Лютеранской Церкви в России. Устав содержал главы об учении лютеранской Церкви, о богослужении, о совершении таинств, о браках. Параллельно с Уставом был утвержден общий для всех российских лютеран служебник "Литургическая агенда", устанавливающий порядок богослужения. Духовному единомыслию соответствовал административный порядок. Церковь делилась на пять консисторий, во главе каждой стоял генерал-суперинтендент. Консистории делились на пробства. Пробст -- глава пробства, курировал духовную и финансовую деятельность приходов.

Из 3 762 756 подданных Российской империи лютеранского вероисповедания в 1911 году 35% составляли немцы. Остальная часть приходилась на латышей, эстонцев, голландцев, шведов, финнов и, как нынче принято говорить, на незначительное число лиц других национальностей. Особой сложностью отличалось положение лютеранских приходов в прибалтийских консисториях, где нередко возникали конфликты между прихожанами и назначенными сверху проповедниками. В 1915 году на волне борьбы с "немецким засильем" решено было закрыть немецкую Генеральную консисторию, а ее административные функции поручить Департаменту духовных дел иностранных вероисповеданий. Эта затея не была воплощена. Война, перевороты и прочие беды помешали православным властям начать "русификацию" российского лютеранства сверху. После революции лютеране, наконец, смогли беспрепятственно собрать Синод, на котором были внесены необходимые изменения в Устав, и Церковь, декларировав лояльность Советской власти, просуществовала до 1937 года.

Истоки тех процессов, что бурлят в лютеранском мире, находятся в веке девятнадцатом. Сегодня вновь происходит собирание воедино российского лютеранства. В этой лекции речь пойдет о Лютеранской Церкви Ингрии, зарегистрированной в России после отмены советской власти. Откуда же она взялась?

Итак, век ХIХ. Заглянем в Петербургскую консисторию. Оказывается, она объединяла несколько пробстских округов, в том числе Восточно-Ингерманландский и Западно-Ингерманландский. Их прихожане -небольшой финно-угорский народ, проживающий в окрестностях Петербурга -финны-ингерманландцы, потомки племени под названием ингры. Жители Ингрии возделывали свои поля, строили дома, воспитывали трудолюбивых светлоглазых детей и молились своему "лютеранскому" Богу. У них было все, кроме собственной страны и собственной Церкви, которые не существовали институционально, видимым образом, но были воплощены в душе каждого ингерманландца, а всего душ насчитывалось 147 тысяч. Населяли они 800 деревень, да имели одно педагогическое училище в Колпанах, возле павловой Гатчины. Никому не могло придти в голову: ни Государю Императору, ни Председателю Генеральной Консистории, что маленький народ несуществующей страны имеет право на свою веру и на свою Церковь. Не приходило в голову, что эта Церковь в будущем может иметь свое неожиданное развитие.