Дмитрий Хазанов - 1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

10 июня нарком обороны издал приказ «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ju52 15 мая 1941 г.», в котором отметил, что посты ВНОС обнаружили самолет лишь после того, как он углубился на нашу территорию, к тому же приняли Ju52 за рейсовый DC-3 и не посчитали необходимым предпринять какие-либо меры по предотвращению полета. «Вследствие плохой организации службы в штабе 1-го корпуса ПВО г. Москвы командир… генерал-майор Тихонов и заместитель начальника Главного управления ПВО генерал-майор Осипов до 17 мая ничего не знали о самовольном перелете границы самолетом Ju52, хотя дежурный 1-го корпуса ПВО 15 мая получил извещение от диспетчера Гражданского воздушного флота, что внерейсовый самолет пролетел Белосток» [9], — говорилось в приказе.

Механик осматривает мотор истребителя Як-1

Может показаться странным, что в то суровое время не последовало соответствующих «оргвыводов» — нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков ограничились выговорами и замечаниями. Впрочем, некоторые историки полагают, будто инцидент послужил причиной ареста в ночь на 8 июня 1941 г. начальника ГУ ПВО Героя Советского Союза генерал-полковника Г.М. Штерна. Скорее, пролет «юнкерса» был лишь предлогом, поскольку Григорий Михайлович уже находился в «разработке органов НКВД за распространение троцкистских идей в Вооруженных силах», на что имелась санкция наркома обороны [10]. Отметим еще одну кадровую перестановку: вскоре генерала Тихонова на посту командующего 1-м корпусом сменил генерал Журавлев, который руководил противовоздушной обороной Москвы практически всю войну. Ряд важных мероприятий в войсках ПВО по совершенствованию организационной структуры, перевооружению частей и соединений на новую технику, строительству командных пунктов, укомплектованию средствами связи и подготовке надежной системы управления к 22 июня 1941 г. завершены не были. Приказы на выполнение других мероприятий датировались второй половиной июня. Так, за два дня до вторжения вермахта в СССР командование распорядилось сформировать на основе 24-й иад и управления 78-й иад 6-й истребительный авиакорпус (иак) ПВО во главе с полковником И.Д. Климовым. В его состав вошли 5 имевшихся и 6 формируемых авиационных полков, где насчитывалось 389 истребителей, в том числе 175 машин новых типов: МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1. (По данным германской разведки, для защиты Москвы перед войной советское командование выделило 144 устаревших истребителя [11].) Надо отметить, что летчиками 6-го иак ПВО современные машины были освоены намного лучше, чем в частях фронтовой авиации. «Старые» полки — 11, 16, 24, 27 и 34-й — составляли гордость ВВС Красной Армии. Например, 34-й иап, возглавляемый майором Л.Г. Рыбкиным, одним из первых получил МиГ-3 и 1 мая 1941 г. участвовал в воздушном параде над Красной площадью. По уровню боевой подготовки, количеству налетанных часов (не менее 400) такие летчики полка, как А.Г. Лукьянов, М.Г. Трунов, А.В. Смирнов, Н.Г. Щербина, заметно превосходили своих сослуживцев по корпусу. Еще до рождения советской гвардии под Москвой появились отборные части.

С первого дня войны Москва привлекала повышенное внимание руководителей Третьего рейха как административно-политический центр государства, сосредоточение важных коммуникаций и военной промышленности. Удалось установить, что 22 июня экипаж из авиагруппы стратегической разведки Auf.Kl.Gr.Ob.d.L с высоты 10 000 м сделал первые фотоснимки советской столицы. Полет не был обнаружен войсками ПВО, хотя и состоялся: в сбитом спустя примерно месяц вражеском бомбардировщике нашли фотопланшет, изготовленный на основе этих снимков.

В тот же день приказом по местной противовоздушной обороне (МПВО) Москвы и Московской области комбриг С.Ф. Фролов ввел «угрожаемое положение», потребовав от населения точно и своевременно выполнять правила МПВО, в первую очередь соблюдать светомаскировку. Руководители разного уровня должны были проверить готовность бомбо— и газоубежищ (общее количество коллективных укрытий вскоре превысило 3000), оповестить людей об основных сигналах, таких как «Воздушная тревога» и «Отбой воздушной тревоги», разъяснить, кем и когда они будут подаваться [12].

Звукоулавливатели ЗТ-5 позволяли обнаруживать приближение неприятельских самолетов на дистанциях 7–8 км

1 июля 1941 г. посты ВНОС засекли разведчик Ju88 в районе Вязьмы. Он сделал несколько кругов и скрылся в северном направлении. В дальнейшем одиночные самолеты люфтваффе систематически производили разведывательные полеты. Они стремились в первую очередь вскрыть систему ПВО. 2 июля двухмоторные самолеты противника появлялись в районе Ржева, Калинина, Великих Лук, а через сутки — над западной окраиной Москвы. 8 июля Ju88 проследовал по маршруту Вязьма — Гжатск — Можайск — Кубинка — Внуково — центр Москвы и ушел в сторону Ржева. На его перехват с различных аэродромов поднимались 19 истребителей новых типов. «Юнкерс» летел на высоте 6000–7000 м со скоростью около 400 км/ч, но обнаружить его в небе и атаковать не удалось. Начиная с этого дня воздушная разведка усилилась. Проводили ее в основном экипажи из отрядов l, 2(F)/122 и Aufkl.Gr.Ob.d.L. Немецкое командование интересовалось железнодорожными перевозками, аэродромами, военно-промышленными и другими объектами Московской зоны ПВО. Иногда «юнкерсы» бомбили узлы дорог, железнодорожные составы, колонны автомашин в районах Ржева, Волоколамска, Торжка… Пока эти действия не причиняли серьезного ущерба, но чувствовалось, что скоро москвичей ждут серьезные испытания. Ни для кого не были секретом бомбардировки Герники, Варшавы, Роттердама, Лондона.