Игорь Шумейко - Романовы. Ошибки великой династии

Примитивный фокус, рассчитанный на забвение простого факта. Христианство ещё за 1600 лет до Соловьёва стало государственной религией и не только оправдывало, но и благословляло уходившие на войну армии и монархов, казнящих своих подданных. И православные, и католические, и протестантские государства с одобрения своего священства все 1600 лет продолжали… – да, просто продолжали оставаться государствами, что предполагает наличие суда и армии. Но вот, повторим, появляется «великолепная соловьёвская формула», его ультиматум Александру III: «Царь должен простить (цареубийц) . Если он христианин, он должен простить. Если он действительный вождь народа, он должен простить. Если государственная власть вступит на кровавый путь, мы отречёмся от неё» .

Тотальное торжество формулы: Желябов + Соловьёв = общественное мнение…можно выявить даже в таком сопоставлении фактов. Как известно в марте 1881 года царь Александр III на соловьёвский ультиматум ответил: «Помиловал бы, если бы покушались на меня, но убийц отца помиловать не могу». Однако так же хорошо известно (но под этим углом зрения пока не сопоставлялось), что через несколько лет следующую группу террористов, с Александром Ульяновым, покушавшуюся уже на него лично, царь всё же не помиловал. О каком-то двоедушии царя Александра III речь заходить не может. Он действительно – скала, на которой держалась Россия. Монолитность, благородную цельность и прямодушие характера царя признавал весь мир, в том числе и его противники. А то, что он сказал в марте 1881 года – отражение того потрясающего общественного давления, тотального господства общественной мысли, сформулированной Соловьёвым. Так что даже сам великий царь тоже тогда полагал, что террористов можно бы и простить, если бы…

Понимаете? Он, Александр, только пару недель как принял власть (и громадную ответственность), ещё не полностью сформировал систему взглядов, решений, которая его и сделала оплотом России. И в какой-то мере сам ещё подвержен влиянию убогой болтовни, не может пока выключить этот фон, закадровое зудение. Как же! «Всё общество говорит», «Соловьёв формулирует, грозит отречением от кровавой власти», а отец того Соловьёва ранее учил будущего царя предмету «Русская история»… И сквозь всё это невиданное давление: теракты, отец в гробу, величайшая ответственность, свалившаяся в один миг на голову, и этот «голос общественности», который ещё надо будет научиться отличать от «гласа народа», царь делает свой первый шаг…

Можно было бы уделить гораздо меньше внимания истеричному «философу», но соловьёвская тенденция внеисторичного, внереалистичного отношения к государству, да и вообще к окружающей действительности постоянно проступает и сегодня.

Тут уже могу поделиться личными впечатлениями. Нынешние, начала XXI века студенты, точнее, самые искренние из них, интересующиеся часто подступают к своему преподавателю истории с вопросами (да ещё и со своими закадровыми готовыми ответами). Можно сказать: не вопрошают, а сверяются. Типичнейший «вопрос», тема мини-диспута: наша Православная церковь проповедует «не убий», а сама окропляет святой водой атомные подводные лодки, бомбардировщики и танки!

И всегда рядом заготовленная антитеза этому «двуличию», – я уж научился угадывать её с полуслова, полуслога. «Вот Далай-лама, у него самое нелицимерное, настоящее “не убий”»! Иногда называются и другие проповедники, духовные лидеры, но Далай-лама, безупречный, известный всему миру человек – действительно, самая «сильная» карта в колоде. С неё и заходят, в 95 % случаев.

Начинать приходится издалека. Да, безусловно, сегодня последователи Далай-ламы в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Москве – люди кроткие, незлобливые, истинный образец гуманизма на словах и на деле. И кришнаитам тоже можно жить в Лондоне, Москве, буквально каждый свой день являя пример кротости, ненасилия, тотального вегетарианства и т. д.

Но ведь был период, когда и на Далай-ламах лежала вся мера ответственности государственной церкви, и им доводилось благословлять и напутствовать тибетскую армию. Которая, например, при царе Сонгцэн Гампо и его преемниках практически покорила пол-Китая. Однажды 200-тысячная тибетская армия дошла до китайской столицы, заставив императора бежать. При царе Тисонг Децэне буддистам приходилось бороться с другой тибетской религией – бон, сторонников которой во главе с боннским министром Машангой как-то заживо замуровали в пещере. А царя Ландарму, сторонника бон, буддийский монах Лхалун Пэлги Дордже убил точным выстрелом из лука, как сказано в буддийских летописях, «преисполнившись сострадания к (заблудшему) царю». И день убийства царя-гонителя стал Праздником тибетских буддистов.