Ежи Климковский - Я был адъютантом генерала Андерса

Мы с нетерпением ожидали претворения в жизнь военного соглашения. Его выполнение проходило, если так можно выразиться, через несколько стадий. Первой был июльский пакт от 30 июля 1941 года, создавший основу для установления отношений и дальнейшего сотрудничества. Его следствием явилось военное соглашение, подписанное в Москве 14 августа 1941 года. Затем в декабре 1941 года был дополнен как июльский договор, так и военное соглашение. Все это произошло под личным влиянием Сикорского во время пребывания его в Кремле. Завершением и как бы подтверждением установления дружественных советско-польских отношений этого периода стала декларация Сикорский — Сталин от 4 декабря 1941 года.

Осмысливая заключение договора, посмотрим, кому же Сикорский доверил следить за реализацией таких необыкновенно важных вопросов в нашей государственной жизни, которые должны были обеспечить наше будущее и почти полностью изменить основную линию нашей предыдущей политики.

Доверенным лицом, способным обеспечить проведение договора в жизнь в полной мере и следить, чтобы он не нарушался, случайно стал профессор Станислав Кот. Именно случайно, так как сам профессор Кот признавался, что Сикорский обратился к нему с этим предложением сразу же после подписания договора 30 июля, еще в кабинете Черчилля. Он был так поражен этим предложением Сикорского, что, как сам говорил, «просто остолбенел». Действительно, было от чего остолбенеть. Этот выбор во всех отношениях оказался роковым.

Профессор Кот не был подготовлен к такой роли ни политически, ни морально. И уж во всяком случае для нее не созрел. Он был лишен политического опыта, совершенно не знал ни Советского Союза, ни русского языка, никогда там не жил и обо всем советском имел лишь весьма смутное представление: «терра инкогнита» — неизвестная земля. Самое важное, что он не понимал, в чем должна заключаться его миссия, в чем суть польско-советских отношений. Одним словом, он совершенно не понимал той роли, какую должен был играть. Он не осознавал всей важности вопроса и возложенной на него персональной ответственности за возможные неудачи, не понимал роли, на которую его выдвинуло стечение обстоятельств, эта роль обязывала его укреплять взаимную дружбу, он должен был строить, создавать сосуществование, основанное на взаимном уважении. Он не имел необходимого личного авторитета и не умел его создать. Совершенно не имел в данном случае необходимой способности руководить, не умея не только навязать и осуществить свою волю, но даже проследить за тем, чтобы воля Сикорского соблюдалась и претворялась в жизнь. Кроме того, он был исключительно никудышним организатором.

Имел ли Сикорский на примете кого-либо другого? К сожалению, тогда фактически не имел. Попросту никто ни из министерства иностранных дел, ни из правительства, ни из армии не хотел идти на этот пост. Как я уже говорил, Сикорский был совершенно одинок, не умел найти людей, не умел их подобрать. Поэтому в силу создавшегося положения и отсутствия другого кандидата он вынужден был просить своего «друга» и во имя этой дружбы поехать и проследить за проведением его политической линии.

Вот так профессор Кот стал послом на одном из самых ответственных форпостов. Следует подчеркнуть, что это было не обычное поприще, как многие иные, где могло быть немного лучше или хуже, где послом мог быть тот или другой. От этого учреждения, от его хорошего функционирования, без всякого преувеличения зависело будущее Польши.

Необходимо еще разъяснить, что профессор Кот не получил никакой определенной инструкции или указаний о своем поведении. Он рассуждал, по его признанию, следующим образом:

«Находясь на посту в Москве, я не видел возможности ведения большой политики. Ведь там мы не имели в своих руках никаких козырей или возможности давления.

Главную задачу посольства Речи Посполитой я усматривал в материальной, моральной и политической защите и поддержке польского населения в России, а также в оказании помощи Войску Польскому».

Где же после этого создание общих, пропитанных дружеским духом отношений? Об этом с самого начала не подумали, а думали только о «нажиме» и о «представлении аргументов и материалов для защиты нашего вопроса на международной арене.»

Не был также отрегулирован важнейший вопрос, наиболее существенный в нашей жизни в Советском Союзе: сотрудничество между польскими вооруженными силами и посольством. Не была определена взаимная зависимость и подчиненность. Это все имело самые пагубные последствия.