Ежи Климковский - Я был адъютантом генерала Андерса

В моем присутствии Сикорский составил телеграмму в Вашингтон на имя заместителя начальника штаба армии, извещавшую о моем приезде. Дал также указания нашему послу в Каире Зажулинскому оформить все документы, связанные с моим выездом в США.

Сикорский был встревожен телеграммой Черчилля, он все раздумывал, к чему бы это.

Прямо от Сикорского я направился к Андерсу (мы жили вместе в гостинице), чтобы доложить ему о решении верховного главнокомандующего относительно меня. У него я застал Гулльса. Андерс встретил меня словами:

— Вот видишь, я одержал большую победу, как раз пришел подполковник с поздравлениями мне от генерала Боннет-Незбита.

Я стоял пораженный, ведь несколько минут тому назад эти же слова я слышал от Сикорского. Сикорский получил поздравления от Черчилля и такие же поздравления получил Андерс от Боннет-Незбита. Что это могло значить?

— С какой победой? — спросил я.

Генерал улыбнулся и довольный ответил:

— С победой над Сикорским.

Я внимательно посмотрел на генерала. Он странно смутился. Вообще он выглядел как-то необычно. Видимо, что-то произошло, чего я не знал. Когда несколько часов назад я разговаривал с Андерсом, он был другим человеком; спокойным, сдержанным, а теперь, хотя его и поздравили с «победой», он совершенно не походил на победителя, дрожал, будто в лихорадке. Было заметно, что он очень возбужден, глаза горели, лицо было покрыто красными пятнами. Он был сам не свой. Действительно, когда через некоторое время пришел врач, он установил, что у Андерса повышена температура. Однако я не мог понять причины этого.

Я сказал генералу о моем предстоящем отъезде в США. Андерс был эти недоволен.

Он лег в постель и принял какие-то порошки. Все это выглядело как-то странно. Я не мог разобраться в происходящем, но атмосфера была смутной и неприятной. Вскоре к Андерсу пришел Незбит. После его ухода я постучался в дверь комнаты генерала. Он сразу же встретил меня словами.

— Знаешь что, я не буду присутствовать на проводах Сикорского.

Я был поражен. До отлета оставалось еще несколько дней, а Андерс уже предупреждал, что не будет провожать Сикорского. Почему? Не потому ли, что чувствовал себя слишком плохо? Может быть генерал решил пораньше вернуться в Киркук, поскольку в Каире он чувствовал себя плохо? Впрочем, было видно, что ему на самом деле не по себе.

Вскоре пришел с приказаниями Сикорского полковник Марецкий. Генерал с ним почти не разговаривал. Получил приказы и сказал, что чувствует себя плохо и вероятно не будет провожать Сикорского. Чем ближе подходил момент отъезда Сикорского, тем большее беспокойство охватывало Андерса. Бывали минуты, когда он весь дрожал словно в лихорадке. Однако приглашенный врач не установил никакой болезни. Между тем, было что-то такое, что вынуждало Андерса как можно скорее покинуть Каир. Он этого совершенно не скрывал, а приказал приготовить себе самолет для возвращения в Киркук. Было похоже, что он хотел от чего-то бежать, вообще как можно скорее оставить Каир, словно он чего-то боялся, ожидал чего-то необычного, но не хотел быть этому свидетелем.

Андерс доложил Сикорскому, что не сможет присутствовать при его отлете, так как чувствует себя плохо. Я удивился его поведеннию, ведь я видел, что он не такой уж больной, чтобы действительно не мог проводить Сикорского, так как этого требовал служебный долг. Не было также никакой причины для срочного выезда в Киркук.

Сикорский также очень удивился, но сказал Андерсу, что если он нездоров, то может с ним попрощаться накануне и может не приезжать на аэродром. Сикорский мог предполагать, что Андерс обиделся и поэтому не хочет его проводить. Как бы то ни было, все это походило на демонстрацию пренебрежения по отношению к верховному главнокомандующему.

Словом, Андерс самолетом направился в Киркук, а я через час поехал туда же автомашиной. По пути из Каира в Киркук я заехал в Тель-Авив. В гостинице «Гатримон», где я остановился с адъютантом полка поручика Хашковским, я узнал из радиопередачи о смерти Сикорского. Сначала я не мог этому поверить, точно так же, как и другие поляки, находившиеся в зале. Когда же это сообщение подтвердили и другие радиостанции, никаких сомнений не оставалось. Было передано также официальное правительственное сообщение, в котором министр Иден заявил, что над Гибралтаром произошла катастрофа самолета, в котором летел Сикорский. Все пассажиры погибли. Причины катастрофы выясняются и будут сообщены позже.