Юлиан Семенов - Дипломатический агент

Однажды Садек разбудил Ивана в предрассветные сумерки, когда в небе еще тлели звезды и небо казалось то черным, плотным, то серым, прозрачным.

- Скорей, скорей! - торопил Садек, помогая Виткевичу одеваться. - Скорей вставай, караван пришел, у ворот стал, до утра стоять будет, ух, как интересно!

Глаза мальчика горели, и даже под коричневым загаром было видно, как у него на скулах выступили красные пятна.

Виткевич любил смотреть на караваны, которые проходили мимо Орска. Ни разу еще караван не останавливался кочевьем около крепости: все торговцы бухарские проходили мимо Орска, направляясь прямо к Оренбургу, в караван-сарай. Однажды около крепости стали несколько погонщиков с пятью верблюдами из-за того, что основной караван прошел, а у них проводника, знавшего кратчайший путь к Оренбургу, не было. Ночью погонщики идти не решились и поэтому остались около крепости. Но тогда Иван не знал ни одного киргизского или таджикского слова. Да и Ласточкин не сводил с него глаз.

Сейчас, после того как Садек полгода прожил с ним под одной крышей, Иван выучил немало персидских слов. С Садеком он разговаривал только по-персидски и после двух месяцев, к величайшему изумлению и радости мальчика, стал разговаривать бойко, с хорошим выговором.

Как-то зимой Садек захворал, Иван делал ему компрессы, растирал ребра салом, а по вечерам рассказывал сказки. По-персидски они звучали так же хорошо, как и по-русски. Выздоровев, Садек присочинил к этим сказкам что-то свое и принялся рассказывать их киргизам, жившим в крепости. С тех пор о Садеке пошла молва как о великом сказителе, который хотя и молод годами, но мудр разумом.

Поэтому сегодня ночью, когда караван стал кочевьем около крепостных ворот, киргизы пришли за Садеком, чтобы познакомить мальчика-сказителя с купцами и погонщиками, прибывшими из Бухары. А Садек, желая отблагодарить Ивана за все то, что он для него сделал, потащил его с собой.

Так вот оно какое, кочевье!

Верблюды, костры, быстрый гортанный говор погонщиков, ночь, высокое небо и низкие звезды, тишина и в то же время гомон.

В кочевье, хотя погонщики только что расставили палатки, уже установился особенный, ни с чем не сравнимый запах: дыма, острого сыра и сухой полыни.

Старик, к которому Садек подвел Виткевича, взял руку Ивана двумя руками и крепко пожал ее.

- Спасибо тебе за мальчика, - сказал он, - за нашего мальчика.

- Полно вам, - ответил Иван, но улыбнулся, сразу же сообразив, что старик ничего по-русски не смыслит. Повторил по-персидски. - Не стоит благодарности.

- А это уж я знаю лучше, чем ты, стоит или не стоит...

Иван засмеялся. Старик растерянно посмотрел на Садека: "Как можно смеяться над словами собеседника? Да еще старшего по возрасту?" Садек покраснел, и, словно извиняясь, сказал Ивану:

- У нас нельзя смеяться над словами того, с кем ведешь беседу. И потом он старик - значит, он мудр...

Уже много лет спустя Иван вспоминал, что этот урок был для него очень важным, если не самым важным в жизни.

- Прости меня, - сказал Иван, - и большое тебе спасибо за твою благодарность. Но я не мог иначе поступить, ведь я человек.

- Ты пока еще не человек. Ты ребенок, ты немного старше Садека, а детям подчас свойственна жестокость. И это хорошо, потому что будущее мальчика - это будущее воина.

- Я не хочу быть воином.

Старик недоверчиво усмехнулся.

- Можно не хотеть ночи, дождя или снега. А вот не хотеть быть воином...

- Я не хочу быть воином, - упрямо повторил Иван.

- Чего же ты хочешь? Может быть, ты хочешь стать Хаямом? Или Ибн Синой?

- Я не знаю, кто это.

Старик покачал головой.

- В этом лучше не признаваться. Так чего же ты хочешь?

- Я хочу много знать и еще больше видеть,

- Надо точно знать, чего хочешь. Иван смутился:

- Я не знаю точно. Многое...

- Ты не на базаре. Говорить с другом надо просто и честно. "Многое" - это значит совсем мало. Сначала приди к тому, что ты хочешь узнать, а уж потом узнавай.

Иван подумал с минуту. Потом улыбнулся и попросил:

- Мне бы сначала очень хотелось выучить арабскую азбуку. Но Садек не умеет писать. Старик спросил:

- У тебя есть с собой перо и кагаз [бумага (араб.)]?

- Нет.

- Хорошо. Подожди меня. Я тебе покажу основу. Остальное изучай с Садеком. У него острый глаз и хороший ум. Мы его в этот раз не возьмем с собой слишком труден будет путь.

Вернувшись, он протянул Ивану листок желтой бумаги и тоненькое гусиное перо, тщательно заточенное, со следами красной туши.