Юлиан Семенов - Красная земля Испании

Но когда на арену выехали альгвазильос [открывающие парад] в черных, времен Филиппа II, костюмах с белыми кружевными высокими воротниками, и когда альгвазильос картинно раскланялись с "президентом корриды", сидевшим на трибуне, а за ними вышла квадрилья [строй, в котором выходят на парад тореро и их помощники] - три тореро, у каждого три бандерильерос, два пикадора и мульлерос [погонщики мулов, которые едут в квадрилье последними], которые увозят убитого быка с арены на своих мощных, яростных мулах, и когда это бешеное соцветие красок было встречено праздничным криком трибун, и когда президент корриды разрешил бой, и запели трубы и тамтамы, и арена опустела, и старик торильеро [человек, который отпирает ториль - загон, где содержится бык, перед тем как вырваться на арену] замер возле ворот, дожидаясь того момента, когда "президент корриды" взмахнет белым платком и можно будет выпустить быка, и когда вырвался рыжий бык и разбил левым рогом загон для тореро и стадион закричал одобрительное свое "оле!" - я забыл слова товарищей о том, что коррида - это кроваво и некрасиво, и все исчезло, - осталась только маленькая фигурка Хуана Мануэля с капотэ в руке и пятисоткилограммовый красавец бык с острыми, как шило, рогами, которой снова изготовился к броску на тореро.

...Я слышал, как маленький Хуан Мануэль перед тем, как выйти из-за ограды к быку, прошептал, перекрестившись: "Кэ эль дьос репарте суерете" [Пусть бог разделит удачу], а один из его бандерильерос ответил: "Эс эль торо кьен репарте" [Удачу распределяет бык].

Я снова вспомнил тех, кто бранит корриду за жестокость, и ясно увидел зеленый луг в Мещоре и быка, который гнался за двумя дюжими дядьками, и было это не смешно, а страшно: разъяренный бык и человек - пусть даже с двумя шпагами в руках.

Хуан Мануэль красиво работал с быком, позволяя животному чувствовать податливую и слабую человеческую близость, разрешая быку сражаться - с шансом победить. Одно неверное движение - и рог войдет в бок или в пах. Я все время вижу докторов, они на противоположной стороне, возле того места, где стоят ганадерос [люди, ухаживающие за быками]. Доктора следят за тореро, ганадерос за своим быком.

Хуан Мануэль завертел быка, здорово завертел его. Рыжий бык ярился, из-под копыт его вздымался песок, белая пена появилась на вывороченных коричневых губах.

Хуан Мануэль славно провел первую часть корриды, он честно и без всяких хитростей показал зрителю, что рыжий бык силен, смел и умеет нападать на то красно-фиолетовое, что мелькало перед его глазами в руках маленького человечка, и его нападение было хитрым и мощным. Хуан Мануэль привел быка в ярость, но, работая с ним, он был безоружен, в руке у него было лишь капотэ. Это было такое состязание, когда бык имел больше шансов на победу, точнее - он имел все шансы победить, но он не победил, и началась вторая часть корриды.

Прозвучали тамтамы, пропела серебряная труба, и на поле выехал пикадор - в доспехах, на коне, укрытом толстой матерчатой попоной, и бык ринулся на пикадора и свалил коня, и пикадор упал на песок, неуклюже задрав ноги, обутые в металлические панцири, и толпа удовлетворенно выдохнула, когда бандерильерос мужественно отманили быка от пикадора, взмахнув перед его разъяренной мордой капотэ, принимая на себя бешенство животного.

Пока бык нападал на бандерильерос в центре арены, пикадору помогли влезть на лошадь, и бык снова кинулся на него, прижав лошадь к барьеру, но пикадор успел ударить быка копьем, и на рыжей шее появилась синяя кровь. Пикадор ударил быка еще раз и собрался было нанести третий удар, но трибуны закричали:

- Асесино! (Убийца!) Асесино!

Когда пикадор слишком долго работает с быком и чересчур сильно бьет копьем, это не по правилам, это может ослабить быка, и тогда уже неинтересно будет тореро вступать в последнюю, смертельную схватку с животным: ведь и в последней части корриды бык должен иметь шанс на победу...

Вышли бандерильерос, чтобы "ставить" быку в шею бандерильи - короткие дротики, которые приводят быка в еще большую ярость, готовя его к последнему этапу боя, к игре с мулетой.

Хуан Мануэль, стоявший рядом со своим "мосо де эспадос" - "шпажным парнем", помощником, который в короткие мгновения отдыха дает тореро стакан воды или меняет шпагу, выбежал на середину арены и закричал:

- Тодос фуэра! (Все долой!) Тодос фуэра! Я сам! - крикнул Хуан.

Трибуны замерли. В руках Хуана Мануэля были две бандерильи. Он залез на балюстраду, окружавшую арену, закричал: "Торо! Торо!" - бык повернулся к нему, изготовившись к броску, чтобы смять этого маленького, слабого человечка, поднять его на рога, а потом бросить на песок, и поднять на рога снова, и перебросить через себя, а потом развернуться и ударить еще раз, пока не прибегут другие тореро, участвующие в сегодняшней корриде, и не отманят его мулетами, и бык бросился на Хуана Мануэля, и я почувствовал, как закаменела рука Домингина и как он чуть привстал со своего места, и все привстали на трибунах, и снова настала гулкая тишина, и в этот момент маленький Хуан Мануэль бросился навстречу рыжему быку, и это было настоящее встречное движение двух сил, и, пропустив рог быка под мышкой, Хуан Мануэль подпрыгнул и ударил двумя бандерильями в шею быка, и он хорошо ударил, потому что бык остановился как вкопанный, и трибуны взорвались овацией, а Хуан Мануэль опустился на колени и раскланялся, а бык в это время кинулся на него, но маленький тореро успел вскочить, почувствовав опасность спиной, затылком, сердцем, глазами, и он отбежал в сторону, но он отбежал так, что никто не засмеялся, не засвистел и не закричал: "Мясник! Трус!" - а, наоборот, все снова зааплодировали. А потом он еще раз поставил бандерильи, и уже было ясно, что он победил; он рисковал осознанно и все время давал быку шанс на победу он честно работал с ним. Он заколол его, набежав прямо на рога, и уклонился от страшного предсмертного удара зверя в самый последний миг, когда рыжий бык опустил голову, готовясь к удару, за секунду перед тем, как рухнуть побежденным.