Лансель Серж - Ганнибал

Страницы, посвященные Ганнибаловой войне, особенно до битвы при Каннах включительно, несомненно, принадлежат к самым ярким в книге. Несколько менее удачной следует признать главу «Изгнание». Дело в том, что тут речь идет в основном о римской внешней политике. Автор здесь не специалист, и это явно его не очень интересует. Поэтому его мнения страдают некоторой поверхностностью. Например, знаменитое Освобождение Эллады было, согласно Ланселю, демагогией, причем демагогией самой дешевой, где все шито белыми нитками. Но если это так, как можно объяснить тот безумный восторг, который охватил эллинов? Ведь Тита Фламинина даже обожествили! Более того. Полибий писал свою историю лет через тридцать, когда страсти поутихли и заблуждения прошлого стали яснее. Так вот, Полибий говорит: «Как ни чрезмерен кажется этот прилив благодарности, все-таки смело можно сказать, что он далеко не соответствовал громадности дела. Было нечто поразительное в том, что римляне… приняли решение вынести издержки и военные опасности ради освобождения эллинов» (XVIII, 46, 14). А как неоднократно повторяет сам Лансель, Полибий не такой автор, мнением которого можно пренебречь.

Трактовка автором роли Ганнибала во всех этих событиях сильно отличается от той, которую отводит ему античная традиция. Наши источники более всего поражаются железной воле этого человека и его поистине чудесной целеустремленности. Всю жизнь свою он посвятил борьбе с римлянами, которых клялся ненавидеть еще ребенком. И вот разбитый в италийской войне, он срочно начал готовиться к новой. Бежав к Антиоху, он уговаривал царя дать ему армию с тем, чтобы снова начать борьбу в Италии. Лансель же считает, что его герой скорее плыл по течению и был игрушкой в руках обстоятельств. Его хотели выдать римлянам. Ему ничего не оставалось, как бежать к Антиоху. Но Антиох сам готовился начать войну с римлянами. Изгнанному полководцу ничего не оставалось, как предложить царю свои услуги, но о новой войне в Италии он и не помышлял.

Однако я лично не могу согласиться с такой трактовкой. Дело в том, что не только все историки, но и все политики, современники Ганнибала, думали, что он хочет воевать в Италии. Как только Ганнибал сделался советчиком Антиоха, Сципиона Африканского немедленно выбрали консулом.

Конечно, для того, чтобы защищать Италию. И этот энергичнейший человек целый год провел в Риме в полном бездействии, несомненно, полагая, что долг велит ему охранять родину. Тогда же он укрепляет юг Италии поясом колоний, которые должны были стать оплотом против нового вторжения. Затем он лично, невзирая на опасность, едет к Антиоху. Естественно предположить, что именно его дипломатия сыграла роль в решении царя перенести войну в Грецию. Недаром Антиох высадился в Элладе в следующем же году после визита Сципиона. Далее. Автор рассказывает об этолянине Фоанте, который убеждал царя высадиться в Греции, уверяя его, что едва он появится в Греции, вся страна встанет под его знамена. «Надо было не знать греков, чтобы так утверждать», — пишет Лансель. В результате царь совершил страшную ошибку, высадившись с маленьким войском. Однако трудно предположить, чтобы Фоант, сам грек, не знал своих соотечественников. И ему самому было страшно невыгодно, что Антиох взял так мало воинов. Видимо, он всеми силами стремился отвлечь царя от Италии, для того лгал и представлял войну в Элладе легче, чем она была на деле. В дальнейшем Ганнибал ведет себя с царем как-то странно. Он издевается над ним, дерзит ему и как будто всячески подчеркивает, что отныне ему все равно — он умыл руки. Так мог поступить человек, которого не послушались и планы которого не приняли.

Последняя глава называется «Наследие. Легенда. Образ». Здесь исследуется два вопроса: во-первых, каким запечатлелся Ганнибал в памяти тех многочисленных народов, с которыми он сталкивался, во-вторых, какое влияние он оказал на историю человечества.

Начнем с первого. Это очень интересная тема. Каких только нет преданий об Александре, Двурогом Искандере Востока! Его заставляют беседовать с самыми удивительными мудрецами и волшебниками, встречаться с царицей амазонок и даже взлететь на небо на крылатых грифонах. Каково же предание о Ганнибале? Какие еще блистательные подвиги приписывает ему народная фантазия?

Однако здесь мы сталкиваемся с историями совсем другого рода. Ганнибал питался человеческим мясом. Ганнибал засмеялся от радости, увидав яму, наполненную человеческой кровью. Ганнибал приказал завалить рвы пленными. Ганнибал кинул их под ноги слонам. Ганнибал хитро спрятал накопленные сокровища… И все рассказы говорят об одном и том же — о его жестокости, коварстве и алчности. Автор возмущен этими преданиями. «Это карикатура!» — восклицает он. Он прав. Это действительно карикатура. Дело в том, что легенда обыкновенно утрирует образ человека, подчеркивая до предела все его характерные черты. Например, у Александра его ненасытное любопытство и жажду приключений. Можно попытаться опровергнуть отдельные эпизоды, но меня поражает одно обстоятельство. Почему в рассказах о Ганнибале нет ни одной живой человеческой черты? Почему ни разу мы не слышим, что он влюбился, заинтересовался каким-нибудь философом, восхитился зрелищем в театре? Сколько таких рассказов существует об Александре и Сципионе, которые предстают перед нами живыми, очень увлекающимися людьми! Наконец, почему ни разу мы не видим Ганнибала увлеченным прекрасным чувством сострадания, которое так часто овладевало его благородным врагом Сципионом Африканским? Сколько раз мы видим Сципиона охваченным жалостью! Он плачет вместе с испанскими заложницами над их обидами, он спасает попавшую к нему в плен иберийскую красавицу. А когда к нему приводят связанного Сифакса, Сифакса, который обманул его, обрушил на его голову тысячи неприятностей, едва не погубил, он ощущает одно — глубокую жалость к этому человеку, прежде такому счастливому и богатому, велит его развязать и обращается с ним как с гостем, а не как с пленником.