Юлиан Семенов - При исполнении служебных обязанностей

Пес взбежал на вершину айсберга, завизжал, присел на задние лапы и стал пятиться назад. Морозов остановился. Сарнов ударился головой о его спину и засмеялся.

Пес бросился назад. Он несся стремглав прямо на Морозова и все время визжал.

- Медведь, - сказал Воронов и снял карабин.

Морозов ощутил под ногами несильный толчок.

- Назад! - закричал он. - Назад!

- Ты что? - удивился Сарнов.

Морозов повернулся, толкнул его в плечо и бросился вниз. Они бежали вниз и теперь уже ощущали под ногами несильные толчки. Они успели спуститься с айсберга, и в эту минуту тысячетонная синяя глыба айсберга стала медленно опрокидываться, кроша вокруг себя лед. Стоял гул, поднялась белая пелена снега, и в ней заиграла радуга. Было три часа ночи.

А потом от айсберга отломилась ледяная глыба и полетела, словно брошенная катапультой. Она ударила Сарнова, и тот молча рухнул на лед, даже не вскрикнув.

Морозов поднял его, взвалил на спину и побежал дальше. Он бежал и думал: только ли здесь начал ломаться лед или в лагере происходит то же самое? И еще он думал о том, что, не пойди с ним пес Шустряк, они бы сейчас были уже в холодной зеленой воде. Вернее, их бы н е б ы л о. Их тела, исковерканные и изуродованные льдом, сейчас висели бы в воде, погребенные навсегда и для всех.

10

Ничего не помогало: самолет медленно, но верно обледеневал. Богачев уходил вверх, он бросал машину вниз и шел на бреющем полёте, он делал все, что мог, но ничего не помогало. Машину тянуло вниз, на воду. Она сделалась тяжелой и неподатливой. И чем дальше, тем тяжелее и неподатливее становилась машина.

Володя Пьянков теперь сидел рядом с Богачевым, на месте второго пилота, и помогал Павлу удерживать штурвал. Надо было все время тянуть штурвал на себя, чтобы хоть на время отдалить тот миг, когда самолет, сделавшись тяжелым той загранной, технически недопустимой тяжестью, шлепнется в воду.

Богачев держал штурвал у груди, отвалившись назад, и это мешало ему смотреть вперед и по сторонам. Когда только началось обледенение и он понял, что спастись от него невозможно, потому что путь на "СП-8" шел через низкую облачность и туман, Павел стал высматривать льдину для посадки. Но под самолетом медленно проходила тяжелая вода океана, ставшая из-за низкой облачности и тумана черной и зловещей.

Теперь, когда приходилось удерживать штурвал огромным напряжением мускульной силы, Богачев не мог смотреть вперед. Пот заливал глаза. Чтобы удерживать штурвал у груди, надо было как можно крепче упираться плечами в спинку кресла.

Поэтому сейчас было видно только небо. Вернее, то, что обычно называют небом.

Неба настоящего не было - была серая кашица, противная, как октябрьская липкая грязь.

- Нёма, - попросил Павел Брока, - узнай, как дела на "Науке", сообщи наши координаты на восьмерку и стань рядом: поищи льдинку.

- Есть.

- Геворк, нам еще далеко?

- Примерно час сорок минут лёту.

Богачев сразу же вспомнил струмилинский рассказ о том, что отец не признавал слова "примерно". Он очень сердился, когда слышал это слово, и всегда требовал точного ответа - до секунды.

"Отец был прав, - подумал Павел, - только так можно было поступать в обычные дни, когда рейс проходил спокойно, а не так, как сейчас. Учить надо в спокойной обстановке. И потом я не имею права никого учить, потому 'что я сам ученик".

- Спасибо, Геворк, - сказал Павел.

- Я передал координаты, на "Науке" все спокойно, "СП-8" дает плохой прогноз.

Видимости почти нет.

- Хорошо. Ищи льдинку.

- Есть.

Павел посмотрел на Володю Пьянкова. Тот был в поту, и у него дрожали жилы на шее от напряжения. Пьянков тоже посмотрел на Богачева. В глазах у него была злость и совсем не было страха. Он тянул на себя штурвал что было силы. Павел подумал, что если им придется так держать штурвал еще в течение десяти-пятнадцати минут, то силы вконец оставят их.

Богачев вспомнил, как он штурмовал Эльбрус два года тому назад. Там был один парень - сильный и красивый. Он первый поднялся на вершину и сказал:

- Мускульное напряжение при спуске - для зайцев. Считайте меня соколом.

И, оттолкнувшись палками, он понесся вниз на лыжах.

- Стой! - закричал ему вслед руководитель восхождения.

Но парень не остановился. Он исчез в белом сверкающем снежном поле. Оно, казалось, просматривалось далеко-далеко, вплоть до скал, черневших внизу. Но парень исчез в этом открытом снежном поле через мгновенье. Его нашли через час.

Он был внизу, у самых скал. Он лежал на спине, и из носа и изо рта хлестала кровь. Резкий спуск вниз, с неба на землю опасен так же, как и резкий взлет с земли в небо.