Юлиан Семенов - Утро рождается ночью

7

Николас за последние два года сильно поседел. А за те месяцы, что Сизова не было на острове, у Николаса поседели и усы, совсем еще, кажется, недавно черные, как вороново крыло.

- Ты получил мое письмо? - спросил Сизов, поздоровавшись.

- Да, - ответил Николас, - я получил твое письмо. Оно - глупое. Умирают только те, которые боятся смерти. Или ждут ее.

- Закрой дверь, - попросил Сизов, - тетя Лида услышит.

Николас закрыл дверь.

- Сядь, - сказал Сизов, - нам надо поговорить, пока не прибежал Алешка.

Николас садиться не стал. Он отошел к окну. На подоконнике стояли горшки с цветами и две вазы с багульником. От веток багульника пахло свежевыстиранным бельем.

- Слушай, - сказал Сизов, - у меня лейкоз. Это значит - белокровие. Мне осталось месяц, два. От силы три. Потом ты переедешь в мой дом и будешь жить с Алешкой. И не подпускай к нему его мать. Она, наверное, захочет взять его, чтобы получать пенсию. У Алешки будет большая пенсия, потому что меня избрали в академики.

- Я читаю газеты...

Сизов хмыкнул и сказал:

- Тем более.

И вдруг Николас начал смеяться.

- Перестань, - поморщился Сизов, - хватит тебе.

Николас по-прежнему смеялся.

- Перестань! - громко, по слогам выкрикнул Сизов, и шея у него побагровела.

Николас перестал смеяться, высморкался, спрятал платок в карман и закричал еще громче, чем сам Сизов:

- Это ты перестань!

Сизов от неожиданности вздрогнул.

- Умирают только трусы, - повторил Николас, - а особенно в сорок пять лет. - Он отошел от окна, сел рядом с Сизовым и спросил: - Ты что чувствуешь?

- Слабость, - быстро ответил Сизов, - все время страшная слабость.

- И ничего больше?

- И этого хватает.

Николас пожал плечами и брезгливо скривил рот.

- Ты не понимаешь, что это такое, - тихо сказал Сизов.

- Да, - ответил Николас, - я этого не понимаю. Я понимаю только то, что ты слишком быстро разделся.

- Я устал, ясно тебе? Устал.

- Нет, не ясно. Тебе надо сходить на оленник. Тебя люди ждут.

- Не могу. Сейчас, во всяком случае, не могу.

Николас снова отошел к окну и сказал:

- Как знаешь...

8

Алешка ворвался в комнату неожиданно и стремительно. Секунду он неподвижно стоял на пороге, а потом бросился к отцу и повис у него на шее.

- Папка! - кричал он, захлебываясь от восторга. - Папка, дорогой! Как я рад, как я рад!

Сизов гладил Алешкины вихры и хмурился. Алешка украдкой взглянул на отца и, спрятав голову у него на груди, попросил:

- Папочка, ты не сердись, пожалуйста. Тебе Николас все сказал, да?

- Что сказал?

- Ну, про тройку? По русскому?

- Да, - протянул Сизов, - значит, все же тройка? Тяжелое дело... - Он снова погладил Алешку по вихрам и повторил: - Очень это неприятное дело. Это кто ж тебе удружил?

- Машка, - выпалил Алешка, - Марья Ивановна. Она мне проходу не дает, все пилит:

"Сделал уроки? Сделал уроки?"

Сизов быстро взглянул на Николаса и увидел, как тот улыбался краешком рта.

Отстранив от себя сына, Сизов посмотрел ему в глаза и сказал:

- Ладно, бог с ней, с Машкой. А вот тройку исправь.

- Конечно, исправлю, папка!

- Ну и ладно... А подарки я тебе все же привез.

Алешка внимательно посмотрел в отцовские глаза, окруженные мелкими сетчатыми морщинками, и ответил:

- Спасибо!

Сизов тоже долго смотрел в глаза сыну, а потом отстранил его и начал снимать пижаму.

- Ты куда? - спросил Алешка.

- На оленник, - ответил за Сизова Николас, - он идет на оленник.

Одевшись, Сизов сказал сыну:

- А ну, Лешка, стань к косяку.

Мальчик стал к косяку и откинул голову, чтобы отец мог лучше видеть отметины.

Два раза в год он вырезал маленькие отметины на сосновом некрашеном косяке и возле каждой такой зарубки красной тушью писал дату.

Сизов посмотрел на Алешку, ставшего к косяку, и сказал изумленно:

- Ну и тянешься же ты! Алешка ответил кашлянув:

- Растем, папочка...

- А как Быстрый? - спросил Сизов.

- Его Белов в оленник отвел, - махнув рукой, ответил Алешка.

- Ну пошли, - сказал Сизов, - пошли на оленник, Николас.

Алешка попросил:

- Пап, можно я с тобой?

- Конечно, можно.

- Кирилл, - сказал Николас, - лучше пойдем одни. И они пошли одни.

9

У всех оленеводов красивые и выразительные руки. И жесты у них какие-то особые:

сдержанные, быстрые и грациозные.

Сизова всегда поражало: приедет откуда-нибудь с материка человек, пойдет работать в звено оленеводов и через год, самое большее - через два весь преобразится. Кожа лица у него сделается бронзовой, голос - звонким, а руки - красивыми и выразительными.